Меня разместили в отдельной палате, в которой стояла двухъярусная кровать.

Жорка появился на третий день вместе другими «дристунами», жертвами «Ротавирусной инфекции» свирепствующей в отряде.

Всем поступившим выдали банки для сдачи анализов. Жорке банки не хватило.

Санитар, к которому Жорка обратился с просьбой дать ему банку, раздраженно ответил:

– Ну, нет у меня банки, я тебе че рожу ее что ли?

– Найди сам что-нибудь.

– Анализы надо сдать!

– Ну, надо так надо! – Жорка дождался своей очереди в туалет.

Из туалета он вышел с развернутой в два слоя газетой, держа ее обеими руками перед собой.

В середине газеты, колыхалось «жидкое дерьмо».

Жорка нашел глазами санитара, и уверенно направился к нему.

Санитар, увидев Жоркину ношу, сначала попятился от него, а потом развернулся, и попытался спастись бегством.

Но в это момент окончательно размокшая газета порвалась пополам и дерьмо плюхнулось на пол, забрызгивая все вокруг.

Кому попало на сапоги, кому на ХБэшку, у некоторых на лице вдруг появились коричневые веснушки.

Но больше всего досталось белому халату санитара, которого как будто полоснули очередью вдоль спины по диагонали из крупнокалиберного пулемета, разрывными, шоколадными пулями.

Жорка так и замер держа в руках половинки порванной пополам газеты.

Смеялись все кроме санитара, который разразился в адрес Жорки таким смачным и длинно-заковыристым матом, что все сбежавшиеся на шум зрители невольно заслушались, с уважением внимая удивительно сложным по своему строению нецензурным речевым конструкциям, изрекаемым талантливым санитаром.

Я иду по взлетной полосе. Гермошлем застегнут на ремне. Мой Фантом, как пуля быстрый, в небе голубом и чистом, с ревом набирает высоту…

(Песни Советских улиц «Фантом» – автор неизвестен)

В следующий раз судьба свела нас Жоркой в Приаргунске (Приаргунский пограничный отряд). В Приаргунске в то время формировали команды для отправки в Афганистан. Сначала мы были в разных командах, затем произошла какая-то ротация, и нас объединили в одну команду, которую отправили на военный аэродром в Читу.

На аэродроме мы грузились в военно-транспортный самолет ИЛ-76ТД.

Упаковали нас в отряде по первому классу.

Выдали все новое от сапог, Х/Б и П/Ша до белоснежных армейских полушубков и валенок. Позднее в Керках (Керкинский Погранотряд), когда в составе колонны мы пойдем в Андхой (город на севере Афганистана примерно в 32 км от границы).

Все наши обновки заменят на видавшее виды старье, и мы одетые, как попало, будем больше похожи на белорусских партизан, чем на регулярное воинское формирование вооруженных сил великой страны – Союза Советских Социалистических Республик.

Ну, а пока мы грузим в самолет наше новехонькое обмундирование, армейский сухпай, вооружение нашей команды, упакованное в опломбированные деревянные ящики зеленого цвета, и радуемся, как школьники, которым только что выдали новенькие, пахнущие типографской краской учебники.

На аэродроме дует холодный пронизывающий ветер, температура -40С, и не смотря на то, что на месте мы не стоим к концу погрузки все пацаны – «змерзли – як мамонты».

Как всегда на монотонной работе, когда думать особо не надо, только – беги, хватай, таскай и складывай и снова хватай и беги – мысли поплыли куда вдаль или, как пел Давид Тухманов:

– По волнам моей памяти,

– Исчезая в этих волнах,..

Песня «По волнам моей памяти» Давид Тухманов 1976 год.

Вспомнился почему-то «мамонтенок Дима» которого в 1977 откопали на Колыме – сохранность его было 100%.

Ученые, исследовав мамонтенка, определили, что замерз он – мгновенно! У него во рту и в желудке была найдена СВЕЖАЯ зеленая трава!