Я встаю и качаю головой из стороны в сторону. Нужно прийти в себя. Хватит. Дождь сейчас прекратится. Я иду к своему письменному столу и беру оттуда эту чёрную тетрадь – дневник моих размышлений. К последней странице прикреплена чёрная шариковая ручка Pilot. Она мне нравится, держа её в руке, я чувствую себя спокойнее.
Я пролистываю несколько страниц, чтобы отодвинуться подальше от других записей. Нужно просто что-то написать, придумать маленькую историю. Никаких особых идей мне в голову не приходит, поэтому я просто пишу первое предложение, надеясь, что дальше мысли польются сами собой. Пусть это будет сказка. Я уже достаточно большая девочка для этого.
Много лет назад маленький мальчик уронил в пруд зеркало, в которое он смотрелся целыми днями. Отражение мальчика смыло, и оно слилось с бесконечным отражением неба, затерянным в воде.
С тех пор мальчик больше не мог любоваться на себя ни в одном зеркале, – в отражениях он видел только зеленоватые от водорослей облака и небесную пустоту.
Однажды, во время грозы, вместо себя мальчик увидел в зеркале яркую молнию. Он закрыл глаза и через секунду ударил всем телом в пруд, пронзив его потоком электричества. В свете вспышки мальчик увидел на дне пруда свое смытое отражение.
«Пусть здесь и останется», – подумал он и поднялся в небо облаками пара из вскипевшей воды.
VIII
Из точки «А» в точку «Б»
Вышел юноша бледный
Со взором горящим.
По дороге слегка располнел,
Пропил доспехи,
Женился на прачке.
Oxxxymiron
Я отложила тетрадь, пристально вгляделась в неаккуратные загогулины своего почерка и встала из-за стола. Дождь уже почти прошёл. Молний не было. Меня не смоет, а если и смоет – не страшно. Я не черепаха и могу жить без панциря.
Нужно умыться и просто лечь спать. Закрыть глаза и опуститься в мягкий сон, чтобы не было кошмаров, – только уютная темнота и хоровод добрых лиц. Не откажусь и от эротического сна. Только бы больше не дрожать под дождём.
Я иду на кухню и согреваю себе в микроволновке стакан горячего молока, беру его в руки и подхожу к окну. Окна окрестных домов напоминают мне витрины какого-то причудливого зоомагазина, – люди беззвучно бегают по своим бессмысленным делам за тонкими немытыми стёклами. Всё-таки высокая концентрация населения большого города – это так неестественно. Невольно начинаешь смотреть на других людей, как на бессмысленное скопление зверушек. Может, поэтому большие города так захлёбываются в эгоизме своих жителей?
А, с другой стороны, если подумать, большинство людей и впрямь живут совсем как звери, бесконечно удовлетворяя свои потребности в еде и выполняя только базовые полезные функции, полученные в результате дрессировки в техникумах или институтах. Девяносто процентов окружающих людей не могут нормально справиться с банальными, простейшими вещами, которые им поручены. Сантехники плохо чинят краны, таксисты вечно увозят не туда, куда нужно, врачи назначают не те лекарства. Это общество держится на лени большинства и всеобщем обмане.
Оставшиеся десять процентов людей можно назвать интеллектуальной элитой. Они умеют думать, способны к абстрактному мышлению, нередко ясно осознают сложившееся положение вещей. Вот только у каждого, кто мне встречался, был свой невроз, своя неестественность или негармоничность. Иногда мне кажется, что я – последний адекватный человек на земле. Хотя, наверное, странно это слышать от того, кто сжимается в комочек во время дождя и почти два месяца не выходит из дома.
Я иду в ванную, чищу зубы и брызгаю в лицо тёплой водой. Теперь я готова ко сну. Чтобы не замёрзнуть, я ставлю кондиционер на 25 градусов.