Лучший. Другого и не надо.

Как ей повезло с ним встретиться. Самый надежный, по-хорошему упрямый, самый-самый.

Ни к чему грузить его всякой ерундой, и без того за нее перепугался. Юле стало досадно за такие выкрутасы своего организма.

– Даже если думаешь, что это глупая мелочь, – не унимался Миха, пока она покрывала поцелуями его лицо, и нежно придерживал за плечи. – Я хочу знать о тебе все.

– Да поняла я, – перебила Юля, начиная раздражаться.

Ее вдруг немного передернуло, как от озноба, и чтобы избавиться от этого неприятного чувства, она потянула Миху на себя. Миха послушно устроился на ней, коленями все так же на полу. Юля глубоко поцеловала его, лизнула губы напоследок, а затем так же резко оттолкнула.

– А теперь мне нужно встать и привести себя в порядок. Я хочу прогуляться. Составишь компанию?

Обалдевший зацелованный Миха кивнул.

– Конечно, но сначала тебе надо поесть. Я готов носить тебя на руках, но не оттого, что ты опять упала в обморок, знаешь ли.

Бедный Мишка. Должно быть, и впрямь за нее здорово перепугался. Юле стало совестно и в то же время эгоистично тепло. Она соблазнительно облизала губы и провокационно низким голосом спросила:

– Знаешь, я подумала, может ну ее, эту прогулку? Я хотела бы провести экскурсию по более… приятным местам…

Глаза Михи загорелись тем самым опасным заинтересованным огнем, который всегда ее возбуждал.

– Если ты…

– «В состоянии», хочешь сказать? – сощурилась Юля, решительно откидывая плед в сторонку. – О, поверь, я отлично выспалась. Главный вопрос, в состоянии ли ты.

***

Они занимались любовью долго и со вкусом. После Миха быстро заснул, но к Юле сон не торопился. Она высвободилась из медвежьих объятий своего парня и ушла в ванную. Привела себя в порядок, убралась в комнате при свете неполной, но яркой луны, подоткнула Михино одеяло и отправилась на кухню утолить неожиданно сильный голод.

Да, вот так начинается ночной зажор, со смешком подумала Юля, запивая бутерброд с колбасой горячим чаем. Посмотрела на часы. Почти два ночи. Сна ни в одном глазу. Из-за этого чертова обморока весь режим сбился.

Юля решила немного прибраться в соседней комнате, где Мишка сложил хлам, доставшийся от деда вместе с квартирой, – в музей отдать собирался, ничего просто так в мусорку не выкинет.

Мысленно посмеиваясь, Юля толкнула дверь и включила свет. Ужасное чувство «дежа-вуу», как называла его одна подруга, влюбленная в Париж, накрыло плотным покрывалом. В комнате было чисто, пахло клеем, бумагой, краской. На стенах были новые светло-серые обои. Видимо, Миха не знал, чем себя занять, пока Юля весь день дрыхла без задних ног, на работу идти не надо было, вот и взялся, наконец, за ремонт.

Юля пристально всмотрелась в стены. Отчего-то ей стало жутко. Она воровато огляделась, поежилась от неприятного чувства, будто за ней наблюдают, и чуть не подпрыгнула, когда контуженные старые часы без кукушки, стоявшие в углу среди прочего хлама, прохрипели два раза.

Час быка, время глубокой ночи, когда власть переходит к злым духам и смерти.

К чему это она вспомнила восточную мифологию?

По босым ногам мазнули холодные пальцы сквозняка. Окно было приоткрыто.

Чтобы проветрить комнату, конечно, для чего же еще?

Юля не помнила, открыто было оно изначально или нет. Тело вдруг задрожало от озноба, растекающегося с груди, пальцы заледенели. Поднимавшаяся из глубин подсознания тревога пульсировала болью в висках, призывая уйти отсюда, немедленно.

Мало контролируя беспочвенный, казалось бы, страх, Юля, всегда считавшая себя здравомыслящим современным человеком, чуть ли не бегом бросилась к окну – закрыть, отсечь тьму от света комнаты. Пальцы не слушались, когда она дергала задвижку. Окно было старым, трухлявым, она едва не занозила себе пальцы. Сердце колотилось, как мотор в обезумевшем механизме. Юля шаг за шагом пятилась, отступала прочь из этой комнаты. Взгляд метнулся к выключателю. Нажать. Выключить свет. Выключить. Она же не какая-то пятилетка, чтобы бояться темноты. Не оставлять же свет гореть здесь до утра. Она дома, в безопасности, нет никаких причин для страха. Рука, дрожа, потянулась.