Он не поверил мне. Отвернулся, замер.

Я же заметил, что у него потекла кровь. Тряпки на запястьях стали влажными. Алые капли покатились на каменный серый пол.

  – Андерс, мне нужно полотно, надо перевязать мальчика, – поднялся я и шагнул к бойцам.

 – Какого мальчика? – Андерс развязал мешок, достал бинты из серого холста и вдруг замер, сжимая ткань. – Некроманта?!

Они опять смотрели злобно. Все.

 – Если бы я верил во всякую глупость про переселение душ, я бы решил, что нашего кэпа подменили, – выдохнул русый длинноволосый. – Но я не верю в бабские сказки, поэтому предостерегаю, кэп, некромант – враг нам, не стоит с ним носиться. У нас с некромантами война. Этого-то вы не могли забыть, кэп?

  – Его надо перевязать, чтобы не истек кровью, – буркнул я, – чтобы шел сам. Я буду бинтовать, вы страховать, Андерс, Хэнк.

 Они встали напротив нас, торопливо проглотив последние куски лепешек и вытащив мечи.

 Мальчишка смотрел опять странно, а потом не произнес ни звука, хотя понятно было и без слов, что ему очень больно.

 Я снял ремень с его рук. Потом начал отдирать тряпье. В нескольких местах грубая ткань присохла  к ранам намертво. Я потратил драгоценную воду, чтобы смочить повязки и снять их менее болезненно. Бойцы молчали, только кривились изо всех сил. Я промыл израненные запястья мальчика. Как всегда мне было больно. Каждая его царапина вызывала огорчение в том мире, а здесь были совсем не царапины, а глубокие воспалившиеся раны.

  – Благодарю, – прошептал мальчишка, опять поглядев мне в глаза, когда я уже стянул его руки ремнем.

  – Не за что, – буркнул я, приказав, – идите за дровами и какой-нибудь дичью, Андерс - твое дежурство первое, вдруг нежить очнется к ночи.

  И сел поближе к мальчику.

  Они послушались, Таки и длинноволосый вышли, прихватив трофейный арбалет, отобранный у какого-то мелкого вурдалака. Андерс устроился на подоконнике. На темно-синем небе появились звезды, и в одном из узких окон вынырнул узкий совершенно земной месяц.

  Мальчик сопел едва слышно, Хэнк осматривал свое оружие.