Проследив за тем, как ловко его пальцы выполняют свою работу, я продолжила.

— Ну, там по большей части был ты, и я хотела, чтобы ты с этим разобрался.

Его пальцы замерли. Наши взгляды в зеркале встретились.

— Там был я?

— Эм… Да.

— Расскажи мне, – внезапно очень властно потребовал он.

Вот это поворот. Не то, что бы я была готова это делать… Я отвела взгляд.

— Эм… Да ну… Это пустяк…

Но встретившись с ним взглядом снова поняла, что, если я сама не расскажу, из меня это выбьют. Вот же… Сдался ему мой сон, я уже, и сама была не рада, что заикнулась об этом.

Слушал он меня со своим обычным спокойным лицом, пропуская между пальцев кончик косы. И от этого мне становилось еще более некомфортно, создавалось ощущение, будто я – дитя малое, которое плачется большому дяде о своей сломанной игрушке, когда у дяди только что дом сгорел. Ну то есть вы поняли, да? Проблемка-то пустячная, а мы из мухи слона раздуваем.

Но по тому, насколько внимательно он меня слушал, создалось впечатление, что проблема чуть серьезнее обычной сломанной игрушки.

— Значит, сны… - задумчиво проговорил он, когда я закончила свой рассказ.

У меня всегда прекрасно работало чутье на то, когда нужно сваливать. И вот сейчас оно прямо-таки вопило, что надо делать ноги.

— Ну, знаешь… Я пойду. Ты это… Спокойной ночи.

Я быстро поднялась.

— Подожди.

— Ой что-то спасть захотелось, - пробормотала я.

— Я тебя не задержу.

Осторожно посмотрела на него и поняла, что он смотрит на меня как-то… Изучающе. Не в плане: «Ой, смотри, какая красотка!», а в плане: «Хм, что же это за насекомое такое?».

— Что ты почувствовала, когда увидела меня с той девушкой?

Что за странный вопрос?! Я с трудом удержалась от того, чтобы не покраснеть.

— Знаешь, я как-то не любитель говорить о своих чувствах…

— Ответь мне.

Нет, мне совершенна не понятна вот эта его интонация молодого исследователя. Чего он хочет?

— Ну… Да ничего, в общем-то… Неудобно было немного, — выдавила я.

— Неудобно… — повторил он задумчиво.

Пока он размышлял о своем, я тихонечко стала красться к двери. И вот, когда до благословенной родной комнаты оставался только поворот ручки, он внезапно сказал:

— Завтра приезжает матушка. Постарайся привести себя в порядок к ее прибытию. Она не любит ждать.

Пальцы крепче сжали дверь.

— А других своих жен ты тоже с ней знакомил?

— Почему ты это спрашиваешь? – поинтересовался он после недолгого молчания.

— Просто… — и тут меня прорвало. — Не знаю, был ли ты на моем месте, но все, что бы тут не происходило со мной, все, что бы для меня не делали… Я все время спрашиваю себя, а с другими было также? У твоей пятой жены была такая же комната, как и у меня? У твоей восьмой жены было столько же одежды, сколько ты мне сшил?

Я уткнулась лбом в стеклянную поверхность двери.

— Наверное, это звучит как ревность, но это не то. Я не знаю тебя, ты мне не нравишься. Просто это очень тяжело – быть "одной из". Особенно в свете того, что я могу стать даже не последней.

Захлопнув дверь, я прижалась спиной к ней и едва слышно застонала. И вот кто меня за язык-то тянул? Я же теперь ему в глаза не смогу смотреть.

Ладно, слово не воробей, конечно… Но чего это меня на откровенность потянуло? Наверное, из-за встречи с его мамой. Я такого про свекровей наслушалась… Что аж страшно.

5. ГЛАВА 4. ЗДРАВСТВУЙТЕ, ГОСПОЖА СВЕКРОВЬ

Сидя рядом со мной на удобном диванчике, обшитом кремовой тканью превосходного качества, Эрика клевала носом.

Нет, я тоже, конечно, не выспалась. Но у меня были уважительные причины: сначала эти странные сны, потом встреча с мужем, а потом попытки спрятаться под одеялом от чувства стыда из-за тех слов, которые явно были лишними в разговоре с Малкольмом.