Я поняла, что спать мне всё равно не дадут и ухватилась за турку.

– Скажи хоть, сколько времени, узурпатор? – я ещё пыталась оттянуть неизбежное.

– Где-то около двенадцати. Время детское!

Ничего себе, детское… В голове шёл лихорадочный поиск формулировки максимально вежливого отказа. Но руки уже включали электрический чайник, а губы произносили:

– Ну давайте, приезжайте. Только учтите. На гостей я не рассчитывала. Так что лучше будет, если заскочите по пути в магазин.

– Без проблем! – отрикошетил мой неугомонный босс и дал отбой.

***

Где-то через час мы сидели тесной компанией на моей малогабаритной кухне в состоянии бедро к бедру, утопая в сигаретном дыму. Ильяс не курил, да и я тоже. Однако, и Татьяна и Лёвчик, которого почему-то никак не получалось назвать по-взрослому Львом, чадили и чадили, вспоминая давние школьные.

Попытка выпроводить убивцев в коридор не увенчалась успехом.

– Да ладно, Лёль, – сказал Ильяс. – Пока они там общаются, мы половину тем пропустим. Давно ж не виделись.

Я молча согласилась, потому что оставаться наедине и выслушивать очередные подколки Ильяса мне тоже не улыбалось.

Я сидела между Ильясом и Лёвчиком, кутаясь в шаль, и удивлялась, сколько помнят мои одноклассники. Я к своему стыду вот даже имён преподавателей припомнить не могла.

Ильяс, как всегда, не умолкал. Слушая его нехитрые каламбуры, я понимала, что останься мы сейчас втроём без него, нам просто не о чем будет поговорить, и кампания развалится.

Ильяс давно меня перестал удивлять переменами в характере. Это впервые встретившись с ним через много лет, я была поражена, как он изменился. Я помнила его немногословным и медлительным крепышом, вечно канючившим и пристававшим к нам. Теперь этот живчик демонстрировал просто неуёмную энергию. Словно закончил не Московский вуз экономического направления, а ВГИК.

Впрочем, помнится, когда-то Ильяс сумел меня удивить, и удивить весьма неприятно. Я не думала, что когда-нибудь его прощу за это. Однако, за давностью лет, события стёрлись из памяти, а обида забылась. Или все-таки нет? Может быть поэтому я отношусь к нему так предвзято?

Это ж сколько лет прошло? Восемь? Нет, больше. Неужели мне уже… Мысль неприятно кольнула, отозвавшись в лопатках ноющей болью. И я её привычно загнала в один из самых дальних закоулков памяти. Прислушиваясь к разговору, состоявшему из вопросов и комментариев Ильяса, а также кратких немногословных ответов всех остальных, я машинально дожёвывала кусок ветчины.

И тут Лёвчик вдруг спросил:

– А помните, как мы в двенадцать записок играли? Лёха нам тогда такие головоломки придумывал. Я всё потом пытался вспомнить хоть что-то из его шедевров. Так и не смог. Кстати, как он?

Повисла тишина, которую нарушил Ильяс.

– Лёха пропал без вести.

Лёвчик на несколько минут завис, а потом понимающе кивнул. А Ильяс предложил тост за отсутствующих.

Мясная нарезка и ветчина, принесённые гостями, быстро закончилась, и пришлось доставать личные запасы из рыбных консервов.

Конечно, можно было что-нибудь испечь. Но я решила, что ночью печь точно ничего не стану. Даже для бывших одноклассников.

Лёвчик прикурил новую сигарету и заботливо подвинул пепельницу ближе к Татьяне.

Помнится, они оба когда-то рысили вместе с нами по двору в поисках приключений. А в старших классах даже встречались. Теперь оба повзрослели, наверняка обзавелись семьями. Однако, внутреннее чутьё мне подсказывало, что не спроста эти двое высиживают у меня на кухне. Чувствовалось между ними напряжение, грозившее перерасти в новую стадию отношений.

Я невольно покосилась на руку Татьяны – эта точно замужем. Лёвчик тоже нервно покручивал тоненькое колечко на безымянном пальце правой руки. Значит, оба не счастливы в браке? А может в кризисе. Что ж, бывает. Впрочем, это не моё дело. В конце концов сами разберутся.