– Абсолютно правильно, товарищ Сталин, – ответил Ежов, так же быстро поднявшись.

– Вот именно. В этом суть чекистской работы.

Сталин снова принялся расхаживать, покуривая свою трубку и, казалось, обдумывая какой-то очередной вопрос.

– А что там за пьяные сборища, которые устраивает на своей квартире в Хабаровске комкор Калмыков ? – неожиданно спросил Сталин. – Что это за музыкально-литературные вечера для военных? – В голосе его послышалось раздражение. – Чуть ли не весь Хабаровск на них собирается. Разве в Хабаровске военным негде собираться, как только у Калмыкова? Разве там нет Дома Красной армии, куда мы посылаем с концертами лучших артистов и музыкантов советской страны? – спросил Сталин, недобро прищурившись.

«Все знает, все ему известно!» – мелькнула у Дерибаса мысль.

– Я полагаю, товарищ Сталин, что не стоит этим калмыковским музыкальным вечерам придавать какое-то политическое значение. Люди культурные собираются в неофициальной обстановке… Песни, обычные, досужие разговоры, сплетни, выпивка.

– А не ведут ли в квартиру Калмыкова нити заговора дальневосточных военных?

– Наша агентура в армии работает и в квартире Калмыкова, товарищ Сталин, и ничего подозрительного не увидела и не услышала на этих вечерах, никаких разговоров, каких-то планов и действий возможного контрреволюционного подполья.

– Вы уверены в этом?

– Был уверен, товарищ Сталин.

– Может, ваша агентура уже перешла на сторону заговорщиков? – насмешливо спросил Молотов.

Дерибас позволил себе улыбнуться, но на этот вопрос уклонился от ответа.

– Как часто посещали эти сборища Блюхер и Гамарник? – спросил Сталин.

– Достоверно известно, что Гамарник никогда не посещал вечеринки у Калмыкова, а что касается Блюхера, то он дружен с Калмыковым еще с Гражданской войны, товарищ Сталин. Они знакомы еще по Уралу, по боям с Колчаком. Это старая, крепкая дружба, проверенная временем. Мне достоверно известно о том, что Блюхер бывал на калмыковских вечерах нечастым гостем. На этих вечеринках встречались люди, которых он не переносил.

Сталин замолчал, расхаживая, дошел до окна, долго стоял там, раскуривая потухшую трубку. Вернулся так же медлительно, встал за спиной Молотова и Ежова и посмотрел на Дерибаса, как показалось Дерибасу, уже другим взглядом, более мягким, и продолжил разговор:

– Политбюро вызвало вас не для того, чтобы отчитывать, товарищ Дерибас, Политбюро вызвало вас затем, чтобы указать вам на ваши упущения и недостатки, сложившиеся в вашей работе. Учитывая все эти недостатки, Политбюро вынуждено было отправить к вам на Дальний Восток группу опытных следователей и оперативных работников для исправления всех этих недостатков и упущений. Политбюро вызвало вас еще и для того, чтобы услышать от вас действительное положение дел на Дальнем Востоке во многих областях его хозяйственной жизни, политической обстановке и положению Красной армии на границе с Маньчжурией.

Сталин замолчал и снова прогулялся до окна и, вернувшись, продолжил:

– Скажите мне откровенно, товарищ Дерибас, как коммунист коммунисту, в насколько лояльно население приграничных районов по отношению к Советской власти в настоящее время? Как сейчас себя ведет советское крестьянство в этих округах? Говорите прямо, не преуменьшая возможной опасности для Советской власти.

– Отвечаю вам как коммунист коммунисту, товарищ Сталин. Население приграничных округов было сильно ущемлено нашей властью, тут скрывать нечего. Оно привыкло свободно пересекать границу в целях торговли, сбыта, товарообмена с населением Маньчжурии, везти оттуда товары, которых у нас недоставало, и до сих пор не хватает.