«Устал казнить, приговаривать, на расстрел отправлять. И по лагерям устал мотаться, по бамовским стройкам топать пехом, видеть, как заживо здесь гноят людей в лагерях. Шутка ли сказать, пешком прошагал всю Волочаевскую ветку до Комсомольска-на-Амуре не один раз, каждый лагпункт посетил. И везде сплошь – ужас. В 1933 инспектировал первые бамовские стройки – ни обуви, ни одежды, ни рукавиц у заключенных. Голыми руками отправили людей воевать с тайгой. Жили в дырявых армейских палатках, считай, на улице. Такая жалость, случалось, охватит, что хочется крикнуть: «Что же это мы делаем?!» Охватит так, что слезы вот-вот потекут из глаз.

12 мая Дерибас уезжал в Москву в отдельном купе вместе со своим секретарем-адъютантом старшим лейтенантом Соловьевым как будто бы за новым назначением. Он не знал того, что Миронов ходатайствовал перед Политбюро и ЦК о том, чтобы Дерибаса убрали с Дальнего Востока, но, естественно, понимал, что убрали его затем, чтобы он не препятствовал работе московских следователей.

Обычно в прежнее время для поездок в Москву для него существовал отдельный оборудованный вагон со спецсвязью, штатом поваров, охраны, коменданта вагона и еще одного секретаря, кроме Соловьева. Но в этот раз вагон не был задействован, так как теперь Дерибас, получив новое назначение, назад в Хабаровск мог уже не вернуться, и устроились они с Соловьевым в отдельном купе вагона первого класса.

А у московской опергруппы в его отсутствие были развязаны руки, и она стала один за другим раскрывать заговоры в Дальневосточном крае. Балицкий безоговорочно подписывал ордера на аресты. 19 мая Ежов положил перед Сталиным расшифрованную телеграмму от Миронова о раскрытии заговора среди военных строителей. В ОКДВА, сообщал Миронов, действует шпионско-диверсионная сеть, которая готовила:

– Покушение на Сталина.

– Покушение на Кагановича, наркома железных дорог.

– Покушение на Гамарника.

– О масштабной вредительской деятельности в лесной отрасли, о срыве военного строительства.

– О связях подполья с японской разведкой ГОТО и ТАКАХАСИ и о передаче им секретных сведений. Руководил (будто бы) всем Кащеев, тот самый Кащеев, о котором у Дерибаса с Арнольдовым был разговор. Инженер, разумеется, сдался под пытками и угрозами и оговорил еще около 50 человек.

В Москву Дерибас со своим адъютантом прибыли 20 мая вечером и остановились в гостинице «Метрополь» в забронированных номерах. Дерибас оказался в Москве в разгар важнейших политических событий. Через два дня, 22 мая при личной встрече Ежов сообщил ему о том, что сотрудниками НКВД раскрыт заговор в рядах Красной армии среди самых высокопоставленных военнослужащих во всех округах страны, в том числе и среди военнослужащих ОКДВА. Пока он был в дороге, уже были арестованы начальник военной академии имени Фрунзе Корк , заместитель командующего войсками Московского военного округа Фельдман , вчера 21 числа арестовали командующего Белорусским военным округом Уборевича , а сегодня, «буквально только что», по словам Ежова, были арестованы заместитель наркома обороны маршал Тухачевский и председатель Центрального совета ОСОВИАХИМА Эйдеман . Еще прежде Дерибасу было известно об аресте командующего Уральским военным округом Гарькавого и его заместителя Василенко. Но Василенко и Гарькавый были арестованы еще в марте 1937 года, и этим арестам не придали особенного значения, так как некоторых высокопоставленных партийцев и военных «брали» за троцкистские взгляды, наверное, и Гарькавого и его заместителя «взяли» за троцкизм. Также не придали особого значения и повышенного внимания к еще прежде арестованным в августе 1936 года Путна и Примакова , которых в военных кругах связывали с троцкистами.