– Пойдёмте все вместе трудиться для братьев. В беспрекословном повиновении Учителям и непоколебимой верности и радостности да соединит нас Любовь!

Мы вышли из зала, спустились вниз и прошли в комнату, которой я раньше не заметил. Здесь я снял то одеяние, которое на меня надели Никито и Зейхед, и переоделся в обычную свою одежду, в какой ходили все в Общине. Мои друзья и Иллофиллион также переоделись, и мы вышли из дома.

Внизу нас ждал слуга, который передал Иллофиллиону письмо, сказав, что за островком нас ждёт человек, принёсший это послание.

Когда мы встретились с подателем письма, Иллофиллион, ещё не вскрывая конверта, сказал человеку:

– Хорошо, передай Аннинову, что мы будем не сегодня, а завтра.

Повернувшись ко мне, улыбаясь, он сказал мне:

– Вот видишь, Лёвушка, как хорошо всё складывается. У Аннинова мигрень, он просит отложить музыку до завтра. Ведь ты всё равно не мог бы слушать её сегодня?

– Не мог бы и даже забыл бы о ней. Если бы играл или пел Ананда, это было бы счастьем, – и я перенёсся воспоминаниями в Константинополь, вновь переживая человеческий голос виолончели Ананды.

Состояние моё было необычайным. Я шёл, видел людей, деревья, облака, солнце, слышал щебетание птиц, но всё казалось мне нереальным, я как-то не мог уместиться весь во внешних формах жизни. Я всё ещё где-то летал и почти ничего не слышал из того, что говорили мои спутники. Какие-то слова долетали до моих ушей, но они проходили мимо моего внимания. Более или менее я пришёл в себя уже тогда, когда мы спустились с возвышенности вниз и, перейдя дорогу, вошли в бамбуковую рощу.

– Приди в себя, Лёвушка, – сказал мне ведший меня под руку Иллофиллион. – Сейчас ты войдёшь в парк и встретишь очень соскучившегося без тебя Бронского. В этот счастливейший для тебя день нельзя оставить друга без помощи. Светлое счастье, посетившее тебя сегодня, пусть будет счастьем и радостью и ему. То, чего ты не видел в человеке вчера, ты увидишь в нём сегодня. Отдай ему часть той Любви, которая была дана тебе сегодня так щедро. Важнее всего не личный твой путь во Вселенной, а ты как путь Света, путь труда и встреч с твоими Учителями. Перелей в страдающую душу Бронского часть своего мира и гармонии. Затем тебя ждут Франциск и карлики. Мы пойдём в больницу все вместе, возьми с собой и Бронского.

От слов Иллофиллиона лёгкое облачко сожаления как бы промелькнуло на миг в моей душе. Мне было слишком трудно переключиться с неба на землю. Но я тут же понял, как печальна была бы моя жизнь, если бы рядом со мною не шли люди, дающие мне помощь, в которой не было ни предела, ни отказа.

Точно какой-то руль мгновенно перевернулся во мне, и я ощутил счастье жить на земле, радуясь, что могу быть полезным помощником кому-то.

– Я готов, дорогой Иллофиллион. – Но всё же я остановился на минуту, прежде чем выйти из бамбуковых зарослей. – Я очень счастлив встретить Бронского в такой великий для меня день и передать ему первому всю чистоту моего духа и моего нового знания в эту минуту. Да будет благословенна наша встреча, да начну я её и закончу в радости, милосердии и доброте. – И я постарался собрать всё своё внимание и сосредоточиться на мысли о моём дорогом друге, печальном и страдающем.

Мы сделали ещё несколько шагов вперёд и вышли на дорожку. Я сразу же издали увидел высокую фигуру Бронского, медленно шедшего навстречу мне. Его голова была опущена вниз, и чем ближе я подвигался к нему, тем яснее видел, какая печаль отражалась на всей фигуре моего друга.

Жалость сжала моё переполненное любовью и счастьем сердце. Я почувствовал такой прилив любви к этому человеку, какого ещё не испытывал ни разу ни к одному чужому человеку.