Ночью долго не могу уснуть, зная, что Карим в спальне напротив и совсем один. Внезапно проснувшееся чувство вины гложет, расползается ядом по венам. Любовь к нему никуда не ушла и в других обстоятельствах я бы не отходила от него ни в больнице, ни сейчас. Но зная, что год у него была связь, закончившаяся беременностью, убивает во мне все хорошее. Неужели я настолько черствый, плохой человек, лишенный сострадания к любимому, но предавшему человеку?

Закрываю глаза, считаю овец и пытаюсь заснуть. Внезапно слышу истошный, отчаянный крик и понимаю, что это Карим.

Вскакиваю с кровати, лечу к нему, быстро бью по выключателю. Он щурится и моргает от яркого света, вертит головой и сжимает челюсть. На лбу выступила испарина, а руки плотно сжаты в кулаки.

–Карим, я здесь, успокойся, - впиваюсь пальцами в крепкие плечи. - Открой глаза, ты дома.

-Мама, - на пороге появляется испуганная Дильназ в пижаме. - Что с папой?

-Все нормально, доченька, - выдавливаю улыбку, - Папе просто приснился страшный сон. Иди спать, милая. Я с ним побуду.

Она несколько минут смотрит на нас и трет глаза, но потом все-таки уходит. Посмотрев на Карима, вижу, что он очнулся и лежит, уставившись на люстру.

-Болит? - спрашиваю строго, а сама хочу броситься ему на грудь.

-Немного.

-Дать лекарство?

-Нет, потерплю, - взгляд мой фокусируется на его пересохших губах, которые он облизывает. -Пить хочу.

-Сейчас.

Поворачиваюсь к столу, беру стакан и наливаю в него воду из кувшина.

-Там где-то должны быть трубочки. Так удобней. - слышу за спиной.

Ищу их глазами и как назло не могу найти. Подхожу к нему и говорю?

-Ладно, завтра распоряжусь, чтобы тебе их занесли. Давай пока так.

Чуть приподнимаю его голову и подношу стакан к губам. Внезапно он хватает меня за запястье и крепко сжимает. Кожа в этом месте адски горит, словно на нее кипяток вылили. Понимаю, что он сделал это не только для удобства, но молчу.

-Спасибо, - благодарит он, когда его голоса вновь касается подушки.

-И все-таки что это было? - снова задаю тот же вопрос.

-Мне снилось, что я лечу по трассе на лыжах. Лечу, лечу, лечу, а потом не чувствую под собой ничего и падаю в обрыв.

-В больнице такое было?

-Нет. Это впервые.

-Наверное, ты прокручиваешь в голове тот момент, когда ты врезался в дерево. Поэтому снятся такие кошмары

-Наверное.

Легкие кивок, внимательный взгляд и холодные пальцы, которые почти невесомо касаются руки.

-Отдыхай. Я пойду, - убираю ее, чтобы не было соблазна.

-Подожди, -дрогнувшим голосом просит Карим. - Ты не могла бы выключить свет и просто посидеть рядом.

-Карим, - протягиваю я измученно, - это не очень хорошая идея.

-Пожалуйста, Зара. Быть одному невыносимо.

В его уставших покрасневших глазах плещется страх, обреченность и тоска. А у меня сердце разрывается на части от осознания собственной бесчеловечности. Я плохая жена. Я не могу, как велит Бог, “в болезни и в здравии”. Я поставила гордыню выше сострадания и всепрощения.

-Хорошо. Я побуду с тобой.

Только после этих слов он успокаивается и как дитя, к которому среди ночи прибежала мама и прогнала всех демонов, закрывает глаза.

Выключив свет, я сначала сажусь рядом с ним на стул. Поняв, что это не очень удобно, обхожу кровать и ложусь с другой стороны. Не рядом, а на расстоянии. Усталость мгновенно накатывает, веки тяжелеют, наливаются свинцом. Поначалу борюсь со сном и часто открываю глаза, давая себе установку: не спать. Но это сильнее меня…

Мягкое зимнее солнце проникает в комнату, а его лучи скользят по лицу и настойчиво будят. Просыпаюсь, сладко потягиваюсь и переворачиваюсь на бок. Я лежу в нашей с Каримом спальне, а он рядом со мной. Он точно такой же, как в то последнее счастливое утро. Через несколько часов мне позвонит Аслан и скажет, что мой муж в больнице. Неужели я вернулась в прошлое?