Двор. Деревянный барак. Рубка дров.
И на свете так много еще островов.
1990
В поисках Атлантид
Выйдешь однажды из дома
звёзд не увидишь окрест,
темень ударит по темени,
как далеко от тех мест,
где – уж не вспомнишь – когда-то
царствовал чертополох,
княжила липа космато,
ближе казался Бог.
Я шашкой рубил крапиву
и выходил из боев
израненный и счастливый
в казачьих погонах репьёв.
Детство чем дальше, тем ближе,
хоть поросли быльём
дальние звёзды над крышей
и деревянный дом.
Снов коротких новеллы,
памяти свет слепит.
Надежды мои – каравеллы
в поисках Атлантид.
1994
Чините сети и латайте парус —
да будет нынче в утлом мире штопка!
Душа моя по всем морям металась,
но прошлое годится на растопку
и дым отечества – там, за кормой,
а мы опять в пути к отчизне дальной:
страна души – страда души с судьбой,
но плач детей страны многострадальной
в ночи сирен перекрывает пенье;
воск для ушей, а для души – терпенье.
1994
Давай же созидать и крылья альбатроса
и трели соловья, узоры мотылька,
гончарный круг и медь, и спицы, и колёса,
и крылья ветряка, и формулу цветка.
Создам ли из ребра ещё одно творенье –
и свет, и тьму, и твердь, и ангельское пенье?
Вчера ещё не смог бы – веры не хватало,
но я тебя увидел, адское зерцало,
не Беатриче, нет – ты мне явилась въяве,
небесное созданье в дьявольской оправе,
и ужаснулся я, открыв тебя вчера:
душа и дух и плоть из моего ребра.
1995
Истома, истома…
Но – в счастье не веря —
из дома, из дома,
и – стук истукана,
испуг дон Гуана,
окара и кара
от рук истукана,
так Дант Алигьери
карал Даниэля,
и в счастье не веря, —
о, донна Анна,
прости, донна Анна…
1994
Губительный изгиб
Н. К.
Губительный изгиб,
излом бровей, излука —
из тетивы бровей, из лука
лучится свет или лукавство?
…За взгляд один отдать полцарства.
И гнев излит,
и злит излет
души на кромке
миров, где звонкий
ты встретишь день
или – потемки?
1994
Проросли в душе пророчества
многоячеством речей…
Многоокость одиночества —
одинаковость ночей,
где цветет на дне сознания,
на изнанке век, очей
смутный образ мироздания,
чуждый плод на древе знания —
непостижный и ничей.
1994
Нежный ужас
Н. К.
Пока не осужден – не сужен,
не знаешь, жив ли в самом деле:
когда приходит нежный ужас
с глазами раненной газели,
чужим страданием разбужен,
я выползаю из постели.
Бессонниц каторжные цепи.
Видений сумрачные сонмы.
Светает. Мрак для мира лепит
из света восковые формы.
А на заре великолепье
и щебет птиц тревожат сон мой.
Просторен мир, но в каждый день
вхожу я тесными вратами,
попробуй, бремена продень
в ушко иголки – за плечами
то ль два горба, то ль крыльев сень,
и нежный ужас пред глазами.
1995
Грехопадение
Грехопадение бесшумно: все мы
из детства изгнаны, как из Эдема.
В аду обетованном глас Адама
мы слышим в наших коммунальных кущах,
но стихнет он – в пустыне вопиющий
раздастся глас – ведут очередного
козла, как говорится, отпущенья,
а я паду в твои объятья снова,
чтобы в любви отмыть грехопаденье.
1997
Мы слов стыдились нежных, как апрель
мы чувств бежали искренних и звонких,
но грубой жизни злая канитель
в душе не затравила взгляд ребенка.
Прозрачные, как смех и Цинциннат,
взрослели, ускользая от цинизма,
пусть буду перед миром виноват, —
не этот плоский мир – моя отчизна:
я весь оттуда, где трепещет сад
на зеркале травы, где бродят лани,
и ты оттуда, и о том твой взгляд
мне говорит яснее восклицаний.
Но как узка тропинка, труден путь
над бездною безо́бразных видений,
и я молю, чтобы не соскользнуть
позволил опыт всех моих падений.
1993
Ослепленность
Влю – ослепленность, одержимолость
вдох – выдох – вдох – новения.
Миг – и стекает изморосью изморозь.
Как задержать дыханье вдох – мгновения?
Априюль меня, примаюнь меня