– Ты слышишь меня, Ниара? Многие годы я бродил по свету. Искал способ разрушить то, что когда-то создал. И наконец нашёл, и сделал это. Дасгримма больше нет!

Из дома вышел мальчик. На Айвора он смотрел с опаской и жалостью.

– Прости же меня. Прости, любимая!

Айвор опустился на колени, в бессилии сжимая и разжимая кулаки. Но небеса молчали. Лишь вдали громыхал гром.

Сзади к Айвору подошёл Рик, и положил руку его на плечо.

И тогда в облаках появилась маленькая прореха, сквозь которую на запястье мальчика упал лунный свет.

– Прощен, – прошелестел ветер. – Ты прощен. Но не спеши. Позаботься о мальчике.

Айвор обернулся. Рик улыбался ему, облачённый в белые одежды.

Солнце стояло в зените, окрашивая раскинувшиеся под ногами шапки облаков в золотистый цвет. Его лучи преломлялись среди парящих в воздухе капель воды и запускали множество маленьких радуг, словно стаи тропических птиц поселились среди пушистых холмов.

Зрелище завораживало. Случалось, что новички, впервые поднявшиеся в небеса, забывали о времени. Летая среди облаков, они словно попадали в потусторонний, волшебный мир; и лишь возмущенный клёкот уставших птиц в буквальном смысле возвращал их с небес на землю.

Карл давно не обращал внимание на красоту надоблачного мира. Его глаза были надёжно спрятаны за стёклами тёмных очков. Прижавшись к спине Голубки, он обшаривал взглядом горизонт в поисках таверны. Сквозь шум ветра, Карл слышал учащенное сердцебиение птицы, а значит, следовало как можно скорее сделать остановку и дать ей передышку.

Небо на северо-западе было темнее обычного. Если он не сбился с курса, где-то там должен лежать Поперечный хребет, а где горы – там и постоялые дворы.

Подчиняясь команде Карла, Голубка нырнула в облака. Очки и форма небесного наездника тотчас же покрылись каплями воды. По волосам, пропитанным воском, заструились настоящие ручьи. Они сбегали по кожаной куртке и снова оказывались в воздухе.

Пробившись сквозь плотную водяную завесу, птица очутилась в подоблачном мире. Внизу было гораздо темнее, чем над облаками. Прошло несколько минут, пока глаза Карла привыкли к тусклому свету пасмурного дня. Когда зрение вернулось, он заметил вдалеке красные огни. Вдоль горизонта, сколько хватало взгляда, тянулись вершины Поперечного хребта; и на одной из них расположилась таверна.

Вершина выглядела так, будто бы в незапамятные времена её пыталось расколоть надвое древнее божество, но не сильно-то в этом преуспело. Посредине ущелья люди выложили огромный деревянный настил, укрепив его подпорками и тросами. По краям рукотворного плато стояли загоны для птиц, а в центре, словно донжон среди стен замка, возвышалась таверна.

Голубка сделала круг и плавно опустилась на обозначенный зелёными флажками причал. Карл спрыгнул с её спины и кинул поводья подбежавшему птичнику.

– Отведи Голубку в самый спокойный загон, насыпь корма и дай ей передохнуть. Я хорошо заплачу.

Юный птичник кинул недоверчивый взгляд на Карла, чей возраст и благосостояние с виду не сильно отличались от его собственного, но возражать не стал. На самом деле Карл был лет на десять старше юноши, и его хрупкое, юношеское телосложение было одним из достоинств гонца. Но о том, что он – гонец, Карл рассказывать не собирался.

Просторный зал таверны пустовал. Весной в горах начинался сезон гроз, и желающих рисковать жизнью оказалось совсем немного. Группа низкорослых торговцев спорила о чем-то у карты, висящей на дальней стене. Двое типов в длинных черных плащах обсыхали в креслах возле камина. Да старик у стойки потягивал дымящийся напиток и пытался заигрывать со скучающей разносчицей. Последняя, завидев Карла, с облегчением поспешила навстречу.