Дарья покачала головой.

– Мой дедушка был из Украины, а бабушка из Кресов. Они переехали в Нагору, когда началась война в 39-м. А потом папа встретил в Сербии мою маму, и вот. С детства слышала в доме почти все славянские языки.

– Ты все еще с родителями в Бойкове? – спросил я. Как бы невзначай.

– Нет, родители уехали, – ответила она и задумчиво опустила голову. Затем достала из рюкзачка визитку и дала маме. Пояснила: – У меня свой магазин сувениров и ручных работ в столице. Буду рада вас видеть.

– Благодарю. У нас сейчас как раз будет много свободного времени.

Дарья пожелала нам спокойной ночи и исчезла в хостеле. Мама сразу передала мне визитку от Дарьи.

– Она тебе ее дала, – заметил я.

– Бери уже. Мне пока хватит здешней природы.

Я колебался. Неожиданная встреча с девушкой выбила меня из равновесия. Слишком много всего нахлынуло. Разговор наш явно не задался, и мне хотелось встретиться с Дарьей еще раз. Однако наиважнейшее сейчас – выполнение наказа. Я взял визитку и положил ее в бумажник. Потом, когда будет время.

– А ты почему не спишь? Говорила, что с ног валишься. Или тебе комната не понравилась?

– Нет, комната замечательная. С теплой и лаской, как сказал Дима, – сказала она, – Но мне не спалось. Я лежала в кровати и читала дневник предка моего дедушки, Александра.

– И как, нашла что-то про статуэтку?

– Ничегошеньки, – мама разочарованно покачала головой. – Он все время обращается к некой Анне. Словно этот дневник – неотправленные письма. И получатель – очень близкий родственник.

– Возможно, у него была сестра.

– Я тоже так думаю. Нужно позвонить на кафедру, чтобы они проверили родословную еще раз. Ну ладно, спокойной, Андрей.

Она быстро докурила и вернулась в хостел. Я почувствовал сильную усталость – прошедший день оказался невероятно богатым на события. Я решил еще немного поболтать с Лори, прежде чем отправляться на боковую. Девушка сидела на стуле со скучающим видом. Она сложила локти на стойке так, что над ними возвышалась только копна рыжих волос. При моем появлении из укрытия сразу вынырнули пытливые круглые окуляры.

– Хау из ит гоуин, Лори? – усмешливо спросил я.

– А, ну знаешь, пытаюсь найти способ устать сегодня, – ответила она. – Хау ар ю? Кстати – спасибо, что был на ресепшене вместо меня!

– Ноу проблем. А кто такой Собепанек? Я сделал ему чекаут.

– А? Мистер Собепанек сделал чекаут? – Лори бросилась проверять компьютер.

– Чего это он мистер?

– Как? Ты не знаешь, кто это? – ахнула она с располагающим простодушием. – О да, сорри, ты приехал сегодня. Мистер Собепанек это директор компании Sun & Son.

Название я слышал раньше – точно такое было у фирмы в документах, что показывал юрист.

– Я так думала, – кивнула она, подтверждая для себя что-то, – У него был бизнес-митинг в хостеле.

Ну вот, приезжаешь из Москвы, а тебе снова – о бизнесе и митингах рассказывают. Мне захотелось настроить радио Лори на другую волну.

– Чизкейк тайм! – вскричал я, зная, что девушка будет не в силах отказать.

Но Лори только понурилась.

– Чизкейк нет больше, – вздохнула она, – Метка нет больше.

Я попытался вспомнить: когда мы с мамой ехали по дороге в вечерней темноте, стояла ли там цукерня? Мне казалось, что да – белый фасад, огромный претцель на витрине. Все по-прежнему.

– Я хочу творожный пирог с вишней, – взбунтовался я.

Как? Почему? За что жизнь была так несправедлива со мной? После слов девушки я обратил внимание на тишину и пустоту в домике. Никаких вечерних посиделок в общей зоне с диванами, никаких веселых бесед. Только гнетущая тишина. Ее разогнал приятный голос Лори: