Квартира молчала. Отрешенно, скорбно. Как я.

Три года мы с ней молчали в унисон. В этом воспоминании не было ничего приятного.

Шварц заметил мое настроение.

– Наверное, не стоило…

– Мы уже здесь, – чуть раздраженно ответила я. – Пора, видимо, рассказать все. Вам будет интересно, обещаю.

– Заинтриговали, – признал он.

Я прошлась по комнате. Книжки, бокал возле дивана – он всегда здесь стоял, на маленьком столике – камень. Ничего нового. На кухне, как обычно, рассеянный хаос. Дикий, абсолютно непонятный человек – за столько лет не научился ставить посуду, куда нужно…

В квартире было тихо и сумрачно. Но – не страшно. Когда Снегина нет, это обычное помещение. Даже с этим камнем, с какими-то жутковатыми фигурами, всякими благовониями и всегда задернутыми шторами. Без него тут не так уж плохо.

Шварц молчал. Я знала, что он уже все заметил и сделал свои выводы. Но это было самое начало истории.

Я остановилась и вгляделась в висящую на стене картину. Он встал рядом.

– Снегин разбирается в искусстве, – заметил Шварц. – Или это вы квартирой занимались?

– Он много в чем разбирается. У меня не было времени заниматься этой квартирой. Но если вам интересно, рисовала я.

Шварц посмотрел на меня с каким-то оттенком восхищения. Я поморщилась.

Ни картина, ни снегинские безделушки меня не интересовали. Я смотрела на дверь, ведущую в маленькую комнату. Я была уверена, что там теперь все так же, как раньше. Снегин давно уже ни черта не боялся, максимум, на что его хватило – закрыть эту комнату на замок.

– Ключа у меня нет, – сказала я, кивая на дверь. – Откроете?

Шварц пожал плечами и ударил дверь ногой.

Чудесный хлипкий замок легко сломался.

Я шагнула вперед – и рефлекторно задержала дыхание, будто ждала, что пола подо мной не окажется. К счастью, пол был на месте.

На месте было и все остальное.

Снегин, видимо, любил заходить сюда и мечтать в этом антураже долгими зимними вечерами…

Шварц усиленно делал вид, что его ничего не шокировало. Впрочем, он, наверное, и не такое за жизнь повидал, но уж от умника Снегина подобного никак не ожидаешь.

– Добро пожаловать в мою жизнь, – весело сказала я, ткнув цепь носком туфли.

Железная миска, задвинутая в угол. Гвозди и молоток на тумбочке. Опущенная штора.

Все осталось так же, как при мне. Очень мило, аж до слез!

Шварц хотел задать вопрос, но не мог сформулировать.

Я решила ему помочь.

– Да, вот здесь прошла большая часть моего замужества. Если я хорошо себя вела, меня выводили гулять. На поводке, естественно.

Выгуливал он меня, как положено.

На рассвете, когда никого на улице нет, вытаскивал голой на улицу. Я даже не кричала, не плакала – команды «голос» никто не давал. За такую вольность можно было получить ремнем по лицу.

Снегин предпочитал дрессировать кнутом, а не пряником.

Я изо всех сил пыталась смотреть на ту женщину на цепи со стороны, не становиться ей. Руки все равно начали трястись.

– Иногда он заставлял меня ходить в туалет на улице, как будто правда собаку выгуливал, – улыбнулась я. – Я была голая, он меня тащил вдоль дороги, потом заводил под куст, и стоял, ждал… Специально утром, когда никого еще нет, даже… коллег-собачников. Я каждый раз молилась, чтобы никто не увидел. Такой стыд…

– Представляю, – мрачно кивнул Шварц.

– Вряд ли, – я покачала головой. – Если я жаловалась, что мне тут сидеть неудобно, он хватал молоток и гвозди и грозился прибить меня к полу… Очень правдоподобно, я каждый раз немного седела после этих сеансов внушения. Он редко меня бил, но как-то раз в таком порыве зарядил по руке… Вообще, со Снегиным было жить весело и страшно. Не знаю, успели ли вы заметить, но он вообще… чудак.