– Завалена, то завалена, но аккуратно как-то. Достали ее легко. Адат, а ямы там были? Если есть ступени, то лестница ни к чему. Да и маловата она. Помнится мне, что подвал тот достаточно глубок. Может, где-нибудь в углу еще яма есть. Тогда бы и лестница пригодилась.

– Не знаю, Тарбит. Не припомню. В дальних углах мусор, а в ближнем наш раб хранит всякие инструменты. Пара лопат, грабли, инструмент. Несколько корзинок, кувшины. В общем, богатство его. Дальше этого угла Марон, думаю, ему ходить запретил. Власть то у корчмаря полная была, сама говорила. А ямы? Не знаю. Может, где-нибудь, прикрытая старым колесом или драной корзинкой, и есть. Нужно проверять. Не думаю, чтобы подвал использовали для чего-нибудь. Хотя странно, как он там появился?

– Оставим это. А что стены? Кроме колышка, на который повесили бурдюк, ничего не помню.

– Тоже немного необычные. Оштукатуренные. Даже если захочешь, быстро выемку не пророешь, так что ступеньки сделать не получится. Но в разных местах, на разной высоте есть некие подобия углублений. Похоже, они служили полками. Тоже ерунда навалена. В одной даже таблички с записями сложены. Но старые очень, все пылью покрытые, на других – битые кувшины, гора щербатых, иногда без ручек, кружек, лохмотья истлевшие. Еще что—то, внимания не обращала. Да и ты, признайся, особо по сторонам головой на вертела. Что заметила, то сказала. А когда ты на этого красавца, что рад бы был нас убить, уставилась, вообще отключилась. Казалось, сейчас душу выжжет. Да и темновато было.

– Адат, какая же ты молодец. Не только то, что на полках было, рассмотрела, но даже пыль заметила. Адат, ты лучшая.

– Это мы самые, самые. Все трое. Лия, тело, то есть, вон как здорово держится! Останавливаемся. Уже почти пришли, братья наемники встречают. Меняемся, пока возможность есть, дальше разбирайся сама.

– Адат, сестричка. Смотри, запоминай, слушай, нюхай.

Лия на краткий миг остановилась, вздрогнула, и продолжила путь к ожидающим ее наемникам. И снова в их поведении чувствовалась неуверенность. Имитту был излишне суетлив, а Шумелу все так же задумчив.

– Доброе утро, ахурру. Рада снова видеть вас. Клянусь богами, соскучилась за ночь. Аху-уру-у. Надеюсь, вы не подумали чего-нибудь лишнего. Смотрите мне, воины, – лукаво улыбаясь, пригрозила пальцем. – Ласковое солнце, ветерок. Утро ведь действительно доброе, а у вас…

Из подвала донесся странный вой. Вой безнадежности и отчаяния.

– Кто там у нас завелся? – обеспокоенно спросила Лия-Тарбит. – Кто-то ночью пробрался в подвал? Я ведь велела не входить. Гиваргис был здесь? А Шор где? Что случилось? Да перестаньте… – вновь стон смертельно раненного зверя донесся со стороны подвала.

– Это вожак. Что ты с ним сделала? Мы не спускались вниз, как ты велела, – Имитту пальцем показывал на темный провал в земле.

– Он превратился в зверя? – Шумелу старался не смотреть в глаза Лии, – ты действительно…

– Осторожно, Шумелу, – остановила его Лия, – вспомни, что случилось с Джерабом. Ступай на соседний участок и приведи Чензира. Объясни Гиле, что она нужна мне. Если будешь говорить медленно и внятно, она поймет. Найдите корзинку, уложите туда щенков. Пусть Чензира это сделает, у него лучше получится. И Гила ему больше доверяет, – снова вой из подвала, но Лия даже не обернулась. – Корзинку понесешь ты, смотри не споткнись. Да, Чензиру скажи, чтобы взял стило и все, что ему может потребоваться для письма. Запомнил? Или повторить? Иди, не теряй времени.

Нарочито спокойный неспешный тон, будто речь шла о совершенно обыденных делах. Осторожно повернула наемника лицом к соседнему участку, погладила по плечу и легонько подтолкнула. Имитту с тоской посмотрел вслед брату, понимая, что для него приготовлена другая задача.