Но передышка оказалась короткой. Сесил был настроен на военную интервенцию – он понимал, что у мятежных лордов нет артиллерии, и сами они не в состоянии разбить французов. Он лелеял две цели: навсегда освободить Шотландию от угрозы со стороны Гизов и создать на Британских островах единое протестантское государство, что на практике означало аннексию страны. Сесил целый месяц готовил почву, и в конечном счете 27 декабря убедил большинство членов английского Тайного совета, что мятеж предоставляет уникальную возможность обеспечить безопасность Елизаветы и всей страны, сделав Шотландию зависимой от Англии.

Это был поворотный момент. После заседания Тайного совета английская королева направила флот в Ферт-оф-Форт, а также две тысячи солдат в Берик. Флот прибыл в конце января и блокировал Лит. Английским морякам было приказано ждать французов во главе с д’Эльбёфом, но те так и не появились. Несколько французских судов отплыли из Дьепа, но были рассеяны сильным штормом. Часть вернулась в порт, а остатки флотилии были выброшены на побережье Нидерландов. До Шотландии добралась жалкая горстка.

Елизавета подавила свою неприязнь к мятежникам и заключила с ними союз. Переговоры, на которых шотландскую делегацию возглавлял лорд Джеймс, привели к тому, что 27 февраля в Берике был подписан договор. Англия обязалась защищать «старинные права и вольности» королевства Шотландия и охранять «законную свободу» короны от завоевания; договор просуществовал на год дольше, чем Мария была королевой Франции. В этой формулировке содержалось глубокое противоречие, поскольку «вольности» и «свобода» в данном случае означали свержение Гизов англичанами: оккупация одной иностранной державы сменялась оккупацией другой.

Беспомощная и все более несчастная Мария была полностью исключена из принятия решений. Как и ее мать, которую Берикский договор привел в ужас, она умоляла д’Эльбёфа вернуться, но ее просьбы остались без ответа. Братья посылали ей туманные обещания, но не конкретную помощь. Причины отчасти были обусловлены трудностями отправки подкрепления на такое большое расстояние, но в основном все же имели политическую подоплеку. Баланс власти во Франции снова смещался, на этот раз не в пользу Гизов. Их дворцовая революция оказалась слишком радикальной. Смерть Генриха II создала вакуум власти, позволив гугенотам приобрести много сторонников среди аристократии. И как итог в стране назревали уже религиозные беспорядки. Братья Гизы сталкивались с теми же проблемами, с которыми уже имела дело их сестра. Разница заключалась в том, что они ставили во главу угла свои интересы и бросили мать королевы Марии на произвол судьбы.

Не все сохраняли подобное хладнокровие. Маргарита Пармская, регент в Нидерландах, предупреждала Филиппа II об угрозе морским коммуникациям со стороны Гизов. Екатерину Медичи тоже испугал масштаб амбиций Гизов, и она пошла на решительный шаг, объединившись с испанцами против ненавистных внутренних врагов. В качестве «королевы-матери» она сохраняла некоторую независимость в политике и дипломатии и теперь просила Филиппа вмешаться, взяв на себя роль посредника.

В начале марта 1560 г. следующий шаг испанцев стал неизбежным. Ирония заключалась в том, что, когда корабли д’Эльбёфа были потеряны, Гизам самим пришлось искать помощи Филиппа в защите их сестры, осажденной мятежниками. Это играло на руку Филиппу, который мог выступить в качестве посредника, к которому обе стороны обратились за помощью и советом. Обращаясь с просьбой к испанскому королю, посол кардинала Лотарингского обрушился с обвинениями на шотландских лордов и язвительно пошутил, что забота Елизаветы о независимости страны напоминает ему басню о лисе Ренаре, который ласковыми речами выманил цыплят с высокого насеста, а затем сожрал их.