– Цель была одна: выявить круг людей, близких к потенциальным эмигрантам.

– И кого вы выявили? Наталью Горину? – поднял голову полковник. – Она тоже, по-вашему, эмигрировать собралась? И куда? В Израиль? Туда русских не берут.

– Как сказать. Они не берут, но возможны варианты. А вдруг нам придется засылать своих людей? Каналы переправки и возможные знакомства лишними не бывают. А необходимые документы – это уже наше дело. Мы и из татарина еврея сделаем. – Калягин помялся. – Зря мы их отпускаем. Все-таки это семья правдиста, хотя и покойного, еще и награжденного медалью «За отвагу». Так скоро и Герои Советского Союза побегут.

– Не побегут, – махнул рукой полковник. – Не допустим. Тем более что скоро форточка захлопнется. Хватит. А с Шелепинскими вопрос решен. Пусть убираются.

Он прошелся по кабинету, подошел к столу, отхлебнул из стакана остывшего чаю и вдруг спросил:

– А что с семьей Дорохова? Им пленку показали?

– Здесь все нормально. Кино посмотрели в нашем кинозале на Лубянке. Сына Дорохова, Игоря, специально из Суворовского училища привезли. Крепкий паренек. Мечтает попасть к нам. Хочет идти по следам отца. Подрастет – посмотрим. Если что – поможем. Верные люди нам нужны.

В международном аэропорту «Шереметьево» Софью и Настю провожала только Наталья. Друзья и бывшие сослуживцы появляться в «Шереметьево» не решились. Софья не обиделась: август 1975 года – не лучшее время для общения с навсегда выезжающими за границу. Им-то всем оставаться. Так зачем рисковать?

Большого столпотворения у регистрационных стоек не было, и саму регистрацию еще не объявляли. Женщины и Настя поднялись на второй этаж, на висящий над залом балкон, на котором приютилось небольшое кафе. Кофе здесь продавали по каким-то заоблачным ценам. Даром, что ли, это аэропорт? Впрочем, советские деньги уже ничего для Софьи не стоили, и она была рада избавиться от них. Она напряженно смотрела с балкона в зал, и суетящиеся внизу люди казались ей персонажами давным-давно виденного черно-белого фильма. Волнения не было. Наоборот, медленно нарастало нетерпение. Скорей бы!

Сидя за столиком, Наталья неожиданно всхлипнула.

– Не плачьте, тетя Наташа, – растерялась Настя. – Скоро увидимся, мы обязательно приедем.

– Конечно, дочка, – задумчиво откликнулась Софья. – Приедем. Когда-нибудь, когда здесь что-то изменится. Ты, может быть, доживешь. – И обменялась с Натальей понимающим взглядом.

Объявили регистрацию на Вену.

Подхватив тяжеленные чемоданы, Софья, охнув, потащила их к стойке регистрации, но рядом вдруг объявился стройный молодой человек в черном сюртуке и смешной черной шляпе.

– Давайте, – предложил он, хватаясь за чемодан. – Наши люди должны помогать друг другу.

Софья выпустила ручку и вопросительно взглянула на добровольного помощника, мало похожего на еврея.

– Вы тоже в Израиль? – недоверчиво спросила она.

– Конечно. Теперь все туда.

Софья посмотрела на него с изумлением.

Он уточнил:

– Все, кто может.

В самолете выяснилось, что молодого человека зовут Вадим. Он всю дорогу развлекал Софью разговорами, расписывая всевозможными красками будущую жизнь на Западе.

– Разве Израиль – это Запад? – улыбалась Софья. – Это Восток.

– Какая разница? – смеялся в ответ Вадим. – Все, что не Советский Союз, является Западом.

Настя только краем уха прислушивалась к их разговору. Конечно, Вадим ей понравился, но о чем ей было с ним говорить? Тем более что она была занята своим делом: она глядела в иллюминатор, туда, где на крыльях самолета застыли звезды. Большие красные звезды.

Игорь Дорохов выглянул в иллюминатор транспортного самолета: с ночного неба тускло подмигивали далекие маленькие огоньки.