– Не припадочный ли? – думал Шувалов, опасливо поглядывая на гостя.

– Не знаю, не знаю. Никогда в горячих цехах не писал… Эээ… Если не считать древней пьесы про сталеваров. Заходил тогда в цех разок. Действительно – душновато там. От меня то ты чего хочешь!?

Вот этот вопрос, Шувалов задал зря! Он был слишком конкретным. Молодой человек расценил его как сигнал к главной цели.

– Помогите мне, хоть сколь – нибудь значимо деньгами и я погружусь с головой в творчество! Я создам шедевр, я всё до копеечки верну. – вещал юноша, глядя на шуваловские тапочки. – Я напишу «Войну и мир» и «Сто лет одиночества» в одном флаконе! В отсутствии денег – корень моих творческих застоев!

Некоторое время Александр Шувалов с любопытством разглядывал взбудораженного юношу. Ничего не говорил. Затем откашлялся и…

– Ну ладно, убедил! – И Шувалов, шумно сопя, полез в комод. Не веря своей удаче, Михаил следил за руками писателя, как следят за руками фокусника! Он даже пританцовывал. И бормотал: – «Я ведь отдам, Вы ж меня знаете! Эх, дорогой Александр Мсиславович… Я смогу…»

Между тем Шувалов не извлёк из комода толстого бумажника. И чековой книжки тоже не было в его руках… И, веера из засаленных ассигнаций не было.

Вместо всего этого, писатель протянул Мише стопку чистой бумаги и карандаш.

– На. Вот, тебе, полковник Трубецкой, карандаш и бумага! Это стоит рублей десять. Отдавать не надо. Напиши и принеси мне две главы будущего шедевра. – Нет, лучше, перешлёшь по почте! Если это потянет на Толстого… хотя бы на Алексея…. Я… обещаю тебе помочь. И помни, я не завистлив к чужому дару. Так что твори смело, не боясь меня превзойти и унизить. До свидания!

Не успел Миша покинуть лестничной клетки Шувалова, рассеянно глядя на пачку чистых листков, как взбодрившийся классик, уже вовсю, распекал по домофону консьержку, превратившую подъезд элитного дома в проходной двор.

Конец ознакомительного фрагмента.