– Плохо! – вынесла вердикт малышка, дергая меня за рукав. – Тогда тебя могут обидеть…

«Кто?» – хотела спросить я, но промолчала, ощущая себя запутавшейся полностью и окончательно.

Увлеченные беседой, мы преодолели пригорок, оставили позади редкий березовый перелесок, а затем внезапно очутились в какой-то тихой лощинке, перед частично сломанной железной оградой, сплетенной из ржавых, перекошенных прутьев. Девочка насторожилась, словно услышала нечто недоступное моему уху, а затем облегченно расслабилась и улыбнулась.

– Пришли! – важно изрекла она. – Вот я и дома!

– Как, ты живешь здесь? – недоверчиво рассмеялась я, оглядываясь по сторонам. Везде, куда ни кинь взор, виднелись искореженные надгробные памятники, просевшие могильные холмики, обломки разбитых статуй, обрамленные синими болотными огоньками. – Так ведь это же кладбище! – почти истерично выкрикнула я.

– Это мой дом! – Девочка уверенно пробиралась по тропке между могилами, таща меня за собой, пока не остановилась возле одной из них. – Спасибо, тетя! – Она отцепилась от моего рукава и шагнула прямо на покрытый дерном холмик. – Давай-ка я подарю тебе свою Злючку, пусть охраняет тебя, пока ты тоже не попадешь домой!

Омерзительная кукла как-то незаметно перекочевала в мои руки, где и угнездилась, для надежности ухватившись зубами за пуговицу куртки. Я попыталась отбросить соломенное чудище, но у меня ничего не вышло.

– И имечко-то у нее подходящее! – плевалась я, борясь с прилипчивой куклой. – А зачем оно ей вообще?

– Ну как? – удивилась стоящая на могиле девочка. – Демоны без имен не могут. Прощай, тетя!

Ее тощее тельце внезапно начало светиться, становясь прозрачным, а затем превратилось в полоску тумана и эффектно втянулось в могильный дерн. А Злючка ужом поползла по моей куртке, пока не добралась до груди, где ловко юркнула за пазуху, да там и затаилась, больше ничем о себе не напоминая.

– Вот тебе и на, – ошеломленно бубнила я, осторожно лавируя между плотно натыканных могил, выкопанных впритирку друг к другу, – оказывается, я повстречалась с призраком. – Тут я больно ударилась ногой об элемент ограды и чуть не упала. – Интересно, кто и зачем вообще придумал огораживать кладбища? Вроде могильник – это то самое место, куда никто не приходит по своей воле и откуда никто не выходит?..

Мои рассуждения прервал вид плывущего в воздухе огонька, возникшего словно бы ниоткуда, но явно движущегося в моем направлении…

– Хм… ошибочка вышла, – усмехнулась я, наблюдая за очертаниями некой приземистой фигуры, медленно проявляющейся из темноты вслед за огоньком, – была не права, прошу прощения. Похоже, с этого кладбища все уйти норовят… – Я подняла лопату, неизвестно что делающую на соседней могиле. – Непорядок, пора исправлять…

В этот самый момент огонек приблизился ко мне, оказавшись масляной лампой, несомой каким-то низкорослым, плотным стариком, уверенно шествующим среди надгробий.

«Упырь, вурдалак? Добычу ищет?» – еще успела растерянно подумать я, замахиваясь лопатой, а потом с возмущенным воплем:

– Внутри ограды так и быть – броди, а наружу соваться не смей! – резко опустила ее вниз, угодив точно по макушке надвигающегося на меня старика…

Только теперь я осознала истинный смысл совета, данного мне загадочным голосом. Здороваться с людьми нужно, а не по голове их лупасить! С людьми, потому что едва не пришибленный мною старик оказался именно человеком, а не упырем или вурдалаком. Я подобрала валяющуюся на земле лампу, к счастью не погасшую и не разбившуюся, и внимательно всмотрелась в жертву моей немотивированной агрессии, распростертую на кладбищенском дерне. Обычный сельский житель лет семидесяти на вид, с самой заурядной внешностью – лысоватый, обрюзгший, одетый в вышитую крестиком рубаху, полотняные порты и лапти. Никаких тебе клыков, рогов и когтей… Ох, похоже, взяла я грех на душу – убила ни в чем не повинного деревенского деда…