– Бегом марш!

Нахлобучив шапку поверх противогаза, Урманов побежал вместе со всеми. Автомат колотил по спине, ноги проваливались в снег почти по колено. Тяжело было дышать… Воздух втягивался через специальный клапан со свистом и сипением, а обратно выдувался с характерным хрипом: «Хр-р-р-р-р!» И получалось примерно так: «С-с-с-с-с!.. Хр-р-р-р-р!» – «С-с-с-с-с!.. Хр-р-р-р-р!» Воздуху не хватало. Временами Урманову казалось, что он сейчас задохнется… А подъем становился все круче и каждый шаг требовал от него все больших усилий. Набившийся за голенища снег начал таять и неприятно холодил ступни.

«С-с-с-с-с!.. Хр-р-р-р-р!» – «С-с-с-с-с!.. Хр-р-р-р-р!»

Легкие судорожно втягивают воздух через двойные клапана, но он поступает такими ничтожными партиями, что от нехватки кислорода начинает кружиться голова. Хочется сорвать с головы эту ненавистную резиновую маску – и дышать, дышать, дышать!.. Но все терпят. Потому что знают: сорвешь – будет только хуже. Наряд вне очереди обеспечен. И вместо спокойного сна, после всех этих мучений – еще несколько часов ночной работы. Нет, лучше уж потерпеть… Тем более, что вершина – вот она, и можно уже возвращаться обратно. К тому же от сержантов можно ждать какого угодно подвоха. Недавно вот что придумали… Прогнали вот так роту в противогазах километра полтора-два, и потом в овраг завернули. А там – дымовые шашки горят. Дым такой плотный стоит, что ничего не видно, как в тумане. Вот тогда те, у кого клапана были выдернуты – попали… Сразу-то эту резиновую заглушку назад не вставишь. Нахватались ребята дыму, накашлялись. До тошноты… Сам-то Урманов тогда благополучно избежал этой участи. Потому как понял уже, что совсем выдергивать клапан не надо. Достаточно просто подогнуть край, и он так будет открытым держаться, воздуху много давать. А если что, достаточно просто пальцем коснуться – клапан сразу на место встанет. Ни один сержант не придерется…

«С-с-с-с-с! Хр-р-р-р-р» – «С-с-с-с-с! Хр-р-р-р-р!»

Урманов чувствует, что сил больше нет терпеть. Воздуха, воздуха не хватает! Или упадет он сейчас без сознания, или маску сдерет. А там – пусть наказывают. Все, предел…

Незаметно указательным пальцем Урманов загибает край тонкого клапана.

«Пум-ф-ф-ф-ф! Хы-ы-ы-ы!.. Пум-ф-ф-ф-ф! Хы-ы-ы-ы-ы!»

Воздух наконец-то пошел в измученные легкие так, как надо… в висках застучало, перед глазами полыхнули желтые круги. Потом сразу стало легче.

Обратный путь показался короче. Во-первых, под гору; а во-вторых, с подогнутым, приоткрытым клапаном дышалось намного легче… И все же перед тем, как приблизиться к сержантам, Урманов решил не рисковать. Он незаметно провел пальцем под подбородком, и клапан сразу встал на место.

Запыхавшиеся, измученные «троечники» выстроились в шеренгу. Им разрешили снять противогазы. А «двоечников» отправили еще на один круг. Урманов искренне посочувствовал Кольцову.

Не успев как следует отдышаться, курсанты уже получили патроны. И снова на огневую… Но теперь, прежде чем выйти на огневую позицию, Урманов тщательно натер специальным карандашом окуляры и проверил – не запотевают ли стекла. И вот тут удалось наконец выяснить причину плохой видимости… Оказывается, одни карандаши хорошо защищали стекла от запотевания, а другие – нет. Хотя внешне они друг от друга совсем не отличались. После короткой дискуссии решили, что у плохих карандашей, вероятно, вышел срок годности. Поэтому они и не действовали, как надо… Сержанты немного подобрели, но заранее предупредили: кто стреляет ниже, чем на «четверку», опять бежит в противогазе на вершину холма. Курсанты безмолвно согласились. А куда денешься? Побежишь…