С иностранными разведками и контрразведками я также неприятностей не имел. Но пара выходов на меня была. Первый – в Галифаксе, Канада. Мне подсунули пару членов Организации украинских националистов, пытавшихся прощупать, кто я такой и чем занимаюсь. Но я прикинулся таким дураком, что они даже не выразили никаких надежд на будущие встречи.

Второй случай – в Копенгагене, Дания. Отряд кораблей Балтийского флота был там с официальным визитом. На одном из фуршетов на крейсере я познакомился с двумя, как они представились, английскими офицерами ВВС, обучающимися в датской военной академии. Они быстренько вычислили, что я не являюсь офицером экипажа корабля, а вхожу в состав походного штаба. Вывели на меня «случайно» двух мужиков, говорящих по-русски. Как выяснилось впоследствии, членов антисоветской эмигрантской организации «Народный трудовой союз», систематически предпринимавших попытки вербовки наших людей. После фуршета я пригласил их на «чашечку кофе» к себе в каюту. По дороге этих «вербовщиков» сфотографировали. В каюте я включил скрытый микрофон. После пары «чашечек кофе» оба прослезились, стали клятвенно заверять, что они истинно русские люди. Что больше всего на свете любят свою родину – Россию. И хотели бы знать о ней как можно больше. При этом же не из газет, где все врут, а из первых рук, роль которых отводили мне. Обещали публиковать информацию (наверное, в газетенке «Посев»). Гонорары намеревались направлять мне. Я им сказал, что деньги меня не интересуют, чем немало их удивил. Одновременно подчеркнул, что «за так» работают только олухи. И предложил им компромисс: я им – информацию по Советскому Союзу и его флоту, они мне – об американских войсках и базах в Европе. Я шел ва-банк, потому что была на это санкция соответствующих инстанций. Мужики поняли, что к чему, и быстренько откланялись. На прощание я им сказал, что они знают, где меня найти, если надумают что путное. Но мужики не появились.

Имел я склонность к изучению иностранных языков. В школе проходил немецкий, в Подготовительном училище – французский. В высшем училище неплохо овладел английским, имел твердую пятерку. Участвовал в общеучилищных конкурсах по английскому, занимал призовые места. На Кубе, постоянно общаясь с местными офицерами и генералами, освоил испанский язык, тем более что многие из них учились у нас и прилично знали русский.

Конечно, я не знал испанский шикарно, но обсуждать любые темы, в том числе служебные, мог. Знал кубинские песни, поговорки, крылатые фразы, умел шутить с долей нашего русского окопного юмора. Через полгода пребывания на Кубе, имея личного переводчика – советского старшего лейтенанта, самостоятельно общался с местным людом. Переводчик, правда, всегда находился при мне и в случае чего помогал.

Мне при довольно широкой общей эрудиции и глубокой специальной подготовке приходилось все равно непрерывно учиться, что было обусловлено ролями, которые приходилось выполнять:

– сотрудник министерства;

– работник Академии наук;

– специалист НИИ;

– руководитель практики мореходного училища;

– дублер капитана;

– член, в том числе заместитель начальника научной экспедиции.

В свое время я участвовал в исследованиях в рамках Международного геофизического года, заседал на Международном океанографическом конгрессе в Нью-Йорке. Вникал в цели и аспекты исследований по американской десятилетней океанографической программе «Генок-61». Это потому, что руководитель этой программы адмирал Берд говаривал: «Землей будет владеть тот, кто владеет Луной. А Луной будет владеть тот, кто владеет глубинами морей и океанов». Может быть, тут он несколько перехлестывал. Но его программа была весьма обширна, глубоко научна и дорогостояща. Наряду с общими океанографическими и океаническими вопросами в программе отводилось значительное место военной составляющей. Изучались возможные маршруты выдвижения советских подводных лодок к американскому континенту, районы их действий на океанских коммуникациях. Одновременно исследовалась гидрофизика морей и океанов, определялись районы и разрабатывалась аппаратура постоянного слежения за перемещениями советских подводных лодок. Оборудовались рубежи наблюдения, перехвата и уничтожения лодок. Внедрялась система постоянного оповещения противолодочных сил США о состоянии водной среды и ее параметрах. К этой работе привлекались не только корабли, суда, авиация и учреждения военно-морского флота, береговой охраны. Использовались возможности смежных ведомств, министерства, располагающие плавучими единицами и самолетами, космические силы, научно-исследовательские лаборатории, ведущие институты и университеты США. Все это надо было знать, держать в голове и реагировать на каждый год с другой стороны Тихого и Атлантического океанов. За всем этим нужен был догляд. И мы доглядывали. Не только за состоянием и перемещением сил флотов США, их вооружением, но и за всеми научными разработками вокруг морей и океанов, вплоть до метеорологии.