У меня совершенно ясна до сих пор перед глазами сцена, как я читал свою записку графу в его кабинете и в присутствии князя Василия Осиповича Бебутова, тогдашнего начальника гражданского управления за Кавказом (знаменитый впоследствии победитель турок при Баш-Кадыкляре и Курюк-Дара). Граф с видимым удовольствием слушал мое громкое чтение и, очевидно, старался обратить на предмет внимание князя Бебутова. Помню еще при этом следующий случай: описывая перевал через Главный хребет у села Хахматы, называемый Великетили, я считал его весьма удобным для движения войска и тяжестей; тут я был прерван замечанием князя Бебутова, что самое название перевала доказывает, однако, его нехорошие качества. Но как, напротив, Великетили по-грузински значит благородная (благодатная) поляна, то я и возразил князю, пояснив это значение; на что Василий Осипович ответил, что я совершенно прав, а он не расслышал и думал, что я прочитал «Веркетили», то есть неблагородная; причем, обратясь к графу, весьма внимательно следившему за непонятным для него спором на грузинском языке, сказал: «Как он хорошо знает и выговаривает грузинские слова». Это вызвало улыбку удовольствия у графа и, когда я кончил чтение, он сказал мне: «Спасибо тебе, любезный З., за все эти сведения, оставь записку у меня, я еще ее просмотрю и дам тебе знать о последствиях, а завтра приходи обедать».

Я откланялся, а вслед за мной вышел из кабинета и князь Бебутов, выразил удовольствие «познакомиться» (усыпанный звездами генерал, начальник всего закавказского гражданского мира, знакомится с малейшим из своих подчиненных, помощником окружного начальника, губернским секретарем! Очень мне это чудно показалось, я становился просто в тупик от всех этих обращений служебных Геркулесов, стоявших тогда в моих глазах на недосягаемой высоте). Сходя вместе с лестницы, князь расспрашивал меня о прежней службе и прочем, а садясь в экипаж, добавил: «Надеюсь, мы с вами еще увидимся».

Понятно, что на другой день я поспешил ему представиться (представление таких мелких приезжих, как я, к начальнику гражданских управлений вовсе не было обязательным), был очень любезно принят, должен был выдержать нечто вроде экзамена на грузинском языке, поговорил немного и по-немецки, ответил на несколько вопросов о положении Тушинского округа и получил похвалу, особенно за грузинский выговор. А нужно знать, что князь Василий Осипович, вообще умный и образованный человек, был замечательный лингвист: он одинаково говорил по-русски, по-французски, по-немецки, по-армянски, по-персидски, по-татарски, по-грузински и недурно по-польски; говорил отлично не только в смысле грамматическом, но и ораторском – таков был общий отзыв всех, близко его знавших. Вообще это был один из тех немногих генералов, которые десятки лет с пользой послужили государству и недаром осыпались наградами. Он, как редкое, да едва ли и бывалое исключение, в чине генерал-лейтенанта получил Андреевскую звезду за победу над турками при Курюк-Дара (умер в Тифлисе в 1857–1858 годах). Говорили, что он имел много важных недостатков. Но это едва ли должно падать великим упреком на его память. Много ли в то время было на Кавказе да и вообще в России безупречных генералов? В отряде князя Бебутова, на турецкой границе, ни люди, ни лошади не гибли от недостатка продовольствия – а в то же время в Крыму что происходило? Он одержал две решительные победы над тройными силами лучших турецких войск, а в то же время на Дунае и в Крыму мы терпели только поражения, даже и от турок… Говорили, что будто в победах своих сам князь Бебутов вовсе не повинен, что у него никакого заранее определенного плана не было, что в решительные минуты он даже не знал, что предпринять. Хотя человечеству вообще больше присуще злорадное чувство осуждения, и без сомнения, это чувство играло в таких отзывах свою роль, но допустим, что все это было и так. Что же следует? Кому же приписать славу победы и успеха (тем более важных тогда как единственные ободряющие известия среди печальных событий)? Храбрости войск? Но разве те войска, что загнанные в болото под Ольтеницей гибли от убийственного штуцерного огня и едва убрались, были менее храбры? Или те, что лезли на Инкерманские высоты или на Федюхины горы? Так или иначе, а среди уныния, обуявшего всю Россию, два раза раздаются победные звуки, везут напоказ отнятые знамена и сотни пушек – это что-нибудь да значит! И все тот же князь Бебут, как солдаты острили, задал турку капут. Ни отнять, ни уменьшить даже поэтому заслуги его невозможно. Что же касается злоупотреблений по делам с подрядчиками, о которых рассказывалось, то, допуская даже их основательность, приходится только жалеть о слабостях человечества и не забывать