Домой идти почему-то не хотелось. Хотелось просто сидеть, внимательно разглядывая рябиновый лист. Денис только что попрощался с Ленкой, которая в очередной раз категорически отказалась переезжать к нему в родительскую квартиру. И как обычно направилась в общагу. А он домой.

– Чё сидим? – Денис вздрогнул от внезапно ворвавшегося в его размышления голоса Костика.

– Фу, чёрт, напугал!

– Сам ты чёрт! – притворно обиделся друг. – Чего домой-то не идёшь?

– Да вот. Думаю, когда перестанем по закоулкам обжиматься с Ленкой, как ты говоришь. Не хочет она переезжать к нам с матерью.

– И правильно делает. Вам нужно самим строить свою жизнь.

– Ага. Тут вот квартирку продают, рядом с Ленкиным общежитием, однокомнатную. И цена вроде ничего – всего лишь моя зарплата за три года. Которую, кстати задерживают уже восемь месяцев. Кстати, нам ползарплаты выдали февральской, может к Олегу завтра съездим, возьмём сахара и муки по мешку?

– Без проблем. Да и за картошкой нужно бы смотаться куда-нибудь. Может и капусты наберём – солить уже пора. В «Москвича» мешков десять войдёт. Почти на всю зиму хватит. Я в подвале погреб вырыл, есть где хранить.

– Ну и ладненько, договорились.

В субботу утром двор огласил звук волговского сигнала Костиного «Москвича». Денис выглянул в окно, махнул другу и направился в коридор, на ходу натягивая свитер.

– Ты куда это в выходной? – удивилась мать.

– С Костиком, в Кукушкино. Там студенты картошку копают, может договоримся по дешёвке на пару мешков.

Мать перекрестила закрывшуюся за сыном входную дверь, подошла к окну, дождалась, пока Денис сядет, машина тронется, гремя глушителем, и вздохнула.

Через полчаса друзья подъехали к селу. Там они свернули с дороги и остановились в лесопосадке. Впереди расстилалось огромное перекопанное поле. Неподалёку дымил трактор с прицепом, вокруг которого суетились люди. Парни подошли ближе. Студенты в телогрейках и сапогах собирали картошку, наполняя мешки. Двое дюжих молодцов закидывали мешки на прицеп, а тракторист, высунувшись в открытую дверь, заигрывал со студентками, которые хихикали, поправляя косынки руками в испачканных землёй перчатках. Рядом с ними стоял угрюмый мужик в высоких кирзовых сапогах, что-то помечая карандашом в листочке.

Константин подошёл к нему, безошибочно определив старшего:

– Может мешков десять в «Москвич» загрузим? – подмигнул он мужику, многозначительно похлопав себя по карману куртки.

– А чё же не загрузить? Собирайте вон картоху с поля в мешки. Девять в трактор, десятый в «Москвич».

– Денис! Пошли картошку собирать! Тут бесплатно дают! – обрадовался Костя.

Однако, на исходе второго часа, не осилив и десятка мешков, Костя с трудом разогнулся, держась за поясницу.

– Не-е, эта работа для военнопленных!

Улучив момент, когда угрюмый мужик отвлёкся, завязывая мешки, Костя подскочил к трактористу.

– Здоро́во! Почти полный уже, да? Может мешков десять скинешь, когда мимо «Москвича» будешь проезжать?

И, не дожидаясь ответа, сунул в открытую дверцу бутылку водки. Механизатор кивнул головой:

– Только быстро заберите, не дай Бог кто увидит.

Разбрасывая по сторонам комья земли из-под колёс, трактор двинулся на край поля, отчаянно рыча. Возле машины он ненадолго задержался, и, пустив струю чёрного дыма в серое небо, помчался в сторону шоссе. Костя подошёл к Денису, сосредоточенно наполнявшему очередной мешок.

– Пошли, хорош горбатиться, – потянул он за собой ничего не понимающего друга.

Подойдя к машине и осмотревшись по сторонам, Костя открыл багажник.

– Закидываем и сваливаем. Давай быстрее!

– Это откуда?