Церковь, которую все считают творением дракона, на самом деле создана нами, Братством. Мы были вынуждены противостоять им, чтобы защитить простых людей. Но у нас нет возможности контролировать все. Мы – хранители древних пророчеств, по которым сверяем свое время. И когда-нибудь наши усилия принесут плоды.

Старик замолчал, погрузившись в свои мысли. Рубер вздохнул, глядя на книгу, которую держал в руках. Он не ожидал, что его жизнь снова превратится в череду испытаний. Но, возможно, именно в этом и есть смысл его существования.

Они просидели до поздней ночи в тишине, каждый погруженный в свои мысли…

В темноте ночи несколько экипажей покинули дворец жандармерии и направились к Северным воротам. Там, за высокими стенами, находилась цитадель отцов церкви – «Обитель света и мудрости», как было высечено крупными буквами на фасаде ворот цитадели. Рядом с ней притулился небольшой особняк с садом, где, казалось, время остановилось, но где всегда кипела тайная, скрытая от чужих глаз жизнь.

Рубер вместе с десятком одетых в черные мундиры жандармов в сопровождении старика подошел к высокому забору с тыльной стороны городской стены. Старик отмерил пять шагов вдоль забора к середине и остановился.

– Здесь, – прошептал он еле слышно, – поднимите дерн.

Двое стражников по знаку Рубера подошли к старику и стали руками поднимать пласты травы. Под травой оказался бронзовый, покрытый зеленью люк. Его тоже подняли, и старик приказал:

– Полезайте, идите осторожно, проверьте, что там.

Оба стражника прыгнули вниз и на время пропали из поля зрения. Минут через пятнадцать они вернулись. Один высунул голову и сообщил, что подземный ход ведет в темницу. В камере спит и храпит смотритель темницы.

– Маленький такой? – спросил старик.

– Да, с бородой, – кивнул стражник.

– Это палач, – ответил старик. Он вынул из кармана плаща трубку и протянул жандарму. – Дунь в сторону спящего, – проговорил он. – Тут отравленная стрелка, палач не сможет кричать или пошевелиться, его разобьет паралич. Только осторожно, на игле яд змеи с юга.

Жандарм со страхом осторожно взял трубку.

– А с какой стороны дуть? – спросил он.

– Там, где перевязано веревочкой, – пояснил старик. Жандарм исчез в люке, а старик и Рубер стали ждать его возвращения.

Ждать пришлось недолго. Из люка снова появилась голова жандарма.

– Готово, – коротко бросил он. – Палач обездвижен, путь свободен.

Старик, не теряя ни секунды, приказал:

– Вперед!

Рубер повторил его приказ. Они погрузились в сырой, мрачный тоннель, который, как оказалось, вел в подземелье через канализацию. На узкой лавке, словно прикованный к этому месту, лежал палач. Его взгляд, застывший и пустой, был устремлен в одну точку.

– Он придет в себя? – спросил Рубер, не сводя глаз с парализованного человека в мятой, измазанной бурыми пятнами одежде.

Старик покачал головой, его лицо исказила гримаса ненависти.

– Нет. Пусть подохнет от голода. Слишком много душ он загубил. Старая сволочь, – процедил он сквозь зубы. – Он все слышит, – добавил старик, его голос был полон презрения. – Пойдем. Я покажу, где покои Проказы. Когда он продал свою душу демонам, они наложили на него этот знак – болезнь проказа. Теперь он живет за счет жертв, словно вампир. Пережил уже два поколения Конадриона. Все ждут, когда же он наконец подохнет, но этот ублюдок живее всех живых, – старик мрачно усмехнулся.

Рубер нахмурился, его глаза сверкнули холодным огнем.

– Почему его не прикончили раньше?

– Кто бы это сделал? Ты только что получил должность. Привлекать наемников бесполезно. У нас не было возможности. Но мы все же подсунули ему своего агента. Это мой сын, – старик замолчал, его лицо потемнело, словно мрачная тень накрыла его душу.