Мужчина, стоящий у подъезда, обернулся на мои шаги.

– Здесь очень тихо, – сказал он с легким акцентом. – Я был в Москве, там очень громкий шум. А здесь тихо.

Какой странный акцент или говор – не пойму. Как будто он слишком старательно выговаривает все звуки, и от этого они звучат неправильно. Наш язык – неуловимый и свободный. Гласные – нечеткие, согласные меняем, оглушаем звонкие, озвончаем глухие, съедаем концы слов, не заботясь о четкости звучания… Отражает ли это национальный характер? Наверняка. Только в чем он? В любви к свободе? Мы любим свободу, но не больше, чем, скажем, греки, французы или итальянцы.

– Вы – Олга?

– Да.

– Я видел ваше фото. Здравствуйте, Олья. – Он протянул мне руку, я с некоторым сомнением пожала ее. Теплая рука, крепкое пожатие. – Я Эварс.

– Простите?

– Вам написала Мария?

Я не сразу поняла, что Мария – это наша с Маришей мать. Прошло несколько дней с тех пор, как Мариша приезжала ко мне, странный разговор быстро забылся. Неужели правда кто-то приехал из Австралии сюда, нашел меня? Зачем? Что ему нужно в нашем городе? Почему он приехал не к Марише? Или это она послала его ко мне? Как он узнал мой адрес? От Мариши? Но почему она не предупредила меня? Все эти вопросы пронеслись у меня в голове, перегоняя друг друга, наталкиваясь друг на друга, сбивая и не давая мне сосредоточиться ни на одном.

– Я могу у вас остановиться?

– Зачем?

– Что, простите? – Мужчина, назвавшийся именем, которое ни с чем у меня не связалось (кажется, Эварс…), растерянно улыбнулся. – Можно мне зайти к вам?

Я пожала плечами. Ерунда какая-то. Я набрала номер Мариши. Она сбросила меня и написала коротко «Не могу позже». То есть моя сестра-министр занята, разговаривать не может, позвонит мне позже. Хорошо, что у меня есть время – смотреть на окна, на людей, на кошек и собак, мечтающих о доме, на ветки деревьев и лужи, на закатные отблески на стеклах, на птиц, расхаживающих по краешку тротуара. Я бы ни за что не хотела поменяться с Маришей местами. Она иногда говорит: «Вот были бы мы одинаковые, настоящие близнецы, ты бы иногда могла побыть министром, а я посидеть вместо тебя в консультации. Так, для развлечения и отдыха. Ты сходила бы на какой-то прием хотя бы, надела бы платье в пол и бабушкины бриллианты. А я бы с обычными людьми пообщалась». Но, к счастью, мы такие разные, что никто не заподозрит в нас не только близняшек, но и просто сестер. Одна сестра забрала себе бабушкины бриллианты, другая – всю свободу, которая отпущена нам была на двоих. И ничуть не жалею о своем выборе.

– Заходите…

Он подхватил большую кожаную сумку и попытался галантно открыть мне дверь подъезда. Он не знает, что наш подъезд надежно закрыт от чужаков тайным кодом.

– Здесь есть секрет, – улыбнулась я. – Нажимаете ноль и решетку.

– Какая замечателная улыбка у вас! – приятно улыбнулся он мне в ответ.

– Вот и познакомились. У вас тоже ничего.

– Ничего?

– Вы давно учите русский?

– М-м-м…. Да! С двадцать пять лет, с пе-ре-ры-ва-ми. – Он произнес по слогам и сам засмеялся. – Самое трудное – это русские падежи и еще ударение. Сейчас русский не в моде, но это моя профессия. Я приехал, чтобы написать книгу. Моя диссертация – о современный русский язык и его особенности.

– Неужели это кому-то интересно в Австралии?

– Если честно – нет, – широко улыбнулся он. – Но это наука, она живет сама, независимо от политика. Это интересно мне. Я ищу общие корни.

– Корни?

– Да, корни – близкие и далекие языки имеют одинаковые корни. Я пытаюсь понять, как развивается язык. Почему в какой-то язык один и тот же корень имеет много формы, и они… м-м-м… имеют гласные звуки, а в другом есть толко три согласные. Например, русское «горло» и чешское «крк», и также английское “throat”. Это одинаковые слова. Как это связано с история и характер народа? Это же очень интересно, правда?