Из распахнутого окна в зале дул тёплый, пахнущий пылью и цветочной пыльцой ветер. Белый сетчатый тюль топорщился, словно парус, и мешал току воздуха. Катюша подошла и отдернула штору. Пусть для лета в её квартире не будет никаких препятствий! Комната залилась солнечным светом. Показалось, что папа, тетушка и бабушка с большого семейного портрета, висящего около пианино, одобрили её решимость.

Легкие светлые брючки, футболка, любимые сандалии. Полпятого вышла из дома и сразу на стрижку.

Парикмахер с сожалением посмотрела на вьющиеся светло-рыжие волосы и категорично заявила:

– Коротко стричь не буду! Подрежу сантиметров на семь посекшиеся концы, оформлю красивую причёску, но короткую стричь – ни за что.

Через час Катя не узнавала себя в зеркале. Другая. Некоторое время таращилась, рассматривая стрижку то с одной, то, с другой стороны.

– Не хочу хвастаться, – парикмахер поправил у Катюши несколько непослушных прядей. – Но получилось шикарно.

– Согласна! Мне очень нравится!

– И мне! Посмотри, как глаза заблестели, лицо видно стало. Помаду надо. Сейчас, подожди, девчонки у нас макияж невестам делают, – парикмахер прошла в другой отдел салона и вскоре принесла несколько тюбиков. Быстро, попеременно приложила их к Катиным губам и сказала. – Вот этот.

После дала Кате одноразовую кисть.

– Мажь.

Катя послушно накрасила губы и обе женщины разом выдохнули:

– Идеально!

Выйдя из парикмахерской и направившись в магазин, Катя впервые за очень долгое время чувствовала себя счастливой. Забытое ощущение радости без всяких причин, просто от того, что живешь.

Девушка смотрела на отражение в витринах и, казалась, парит между людьми. Лёгкая, рыжеволосая, другая. Душа пела. Точно! Катя резко остановилась. Душа пела! А сможет ли она спеть по-настоящему? Прислушалась к себе, даже попыталась, не обращая внимания на прохожих, выдать громкий звук. Горло сразу сдавил спазм. Катя закашлялась. В сумке зазвонил телефон. Знакомый номер. Капитан Домостроев.

«Вот и всё, пение закончилось» – с грустью подумала Катя и ответила на звонок.

– Не могли бы вы, Екатерина Аркадьевна, сегодня подъехать к нам в отделение для дачи показаний, – привычно начал капитан Олег Домостроев.

– Обязательно сегодня? – пожалуй, впервые за недолгое время их знакомства, заупрямилась Катя.

– А чего тянуть? – В голосе капитана послышалось легкое удивление. – Процедура вам знакома, много времени не займёт.

– Но у меня были планы, – неожиданно для самой себя продолжала упорствовать Катя.

– Искренне вас понимаю. Исполните, так сказать, гражданский долг и идите куда угодно, – и капитан Домостроев вдруг некстати добавил. – До следующего раза.

– Даже так? – приуныла Катя.

– Вы уж простите, бога ради, но с вами ни в чем нельзя быть уверенным. Поэтому жду. Часиков до семи я на работе. Пропуск уже выписал. На проходной.

– Подъеду через полчаса.

Катя отключил телефон. Отражение в витринах больше не радовало.

«Как всегда на проходной». Тягостная традиция.

Катя, отрешенно смотря в пыльное, распахнутое настежь окно, монотонно рассказывала о своей встрече с умершим Капустиным. Капитан Олег Домостроев быстро набивал показания на компьютере, изредка поглядывая на собеседницу. Похорошела, подстриглась. Влюбилась или просто надоело страдать? Вон как сердито сегодня по телефону разговаривала.

Показания снимались в привычном русле.

Может, вспомнили что-то новое? Ей совершенно нечего добавить.

Может всё же видели потерпевшего раньше, были с ним знакомы? Никогда и нигде не встречались.

Может, хотя бы, слышали о нём от друзей, приятелей? Капустина увидела первый раз в жизни перед его кончиной.