– Ты такая бледная, гемоглобин уже начал падать, ничем не питаешься, наверное, хочешь не доносить?

Да уж, конечно, хочу, прямо всю жизнь мечтала, забеременеть, подвергнуть организм гормональной перестройке, чтобы снова потом причинить ему стресс.

И так почти каждый специалист добавляет свою ложку дегтя, комментируя, что именно со мной должно быть не так, и удивляется как это я, такая немощь, еще хожу на своих двоих.

Мать постоянно сверлит меня своим взглядом в те редкие моменты, когда мы пересекаемся. Ничего не говорит, но от этого не легче, наоборот, тяжелее. Да еще и на работе, как назло, сыплются на меня все новые задачи как из рога изобилия.

И мне совсем не радостно. Психологическая обстановка ужасная, и я не выдерживаю.

– Света, привет. Не могу дозвониться до отдела кадров, меня тут в больницу положили, хочу уточнить по поводу больничного листа.

– Что с тобой, Катя? Серьезное что-то? Нет? В порядке все там? – она заминается на вопросе о беременности.

– Да, нормально. Сама не знаю, – тяжело вздыхаю, – как по мне, они слишком нагнетают.

– Я видела тебя на этой неделе, загоняла себя, как лошадь. Уж лучше побудь в больнице, хотя бы отдохнешь. Я прибегу к тебе в обед.

Странно, но Света в конечном итоге права, мне действительно довольно неплохо в больнице. Кто еще может таким похвастаться? Обычно люди как огня боятся муниципальные больницы, но у них, наверное, нет дома матери, вгоняющей каждый вечер в нервозное состояние, аврала на работе и вопроса, как жить дальше.

Я же в итоге рада недельной передышке, да и врачи уже не говорят гадости про мое здоровье. По их мнению мои улучшившиеся анализы – это заслуга лечения, а по моему – банальный отдых и спокойствие. В общем, все хорошо, кроме мамы.

Она на мой звонок о том, что я в больнице, вообще никак не отреагировала. Не то, чтобы я ожидала переживаний, ее посещений, но и не ровного односложного ответа: «Хорошо».

Я даже не успела до конца объяснить, что да как, она просто положила трубку. Странно как–то это все, тревожно на душе. Всю неделю отгоняла от себя мысли о ней, пока не настала пора выписываться. Чуть было не простимулировала обморок, чтобы снова сказаться больной. Но совесть не позволила.

– Катенька, привет. Давай помогу, нечего тебе тяжести носить, – от тяжелых мыслей меня отвлекает неизвестно откуда появившаяся…

– Света? – резко оборачиваюсь к коллеге. – Ты что тут делаешь?

– Тебя встречаю, – отвечает она весело.

– Но я не просила, спасибо, не думала, – тут же смущенно мнусь, – у тебя, наверное, планы были, пятница.

– Были, – легко соглашается Света, – тебя встретить и проводить. Давай–давай сумочку, не ерунди.

Она буквально забирает у меня вещи и идет, как ни в чем не бывало, чуть впереди. А у меня на душе разливается тепло, так приятно, оказывается, когда кто–то заботится.

– Ой, а тут водителя нет, – мы подходим к небольшой машинке, куда Света по–хозяйски ставит мою сумку.

– Сейчас придет, – подмигивает она, – ты залезай внутрь, – говорит мне, а сама садится за руль.

– Ого, это твоя! Поздравляю! – искренне восклицаю.

– Ага, родственники на день рождения побаловали. Так что теперь я с личными колесами.

Путь до моего дома проходит в радостной обстановке обсуждения автомобиля и заботливой Светкиной родни. Она подъезжает к самому моему подъезду с твердым намерением помочь донести сумку и до квартиры.

– Свет, не стоит, – говорю тихо, смотря на свои окна. Интуиция снова не предвещает ничего хорошего, – у меня там даже к чаю нечего предложить. Давай лучше завтра встретимся, я приглашаю чай попить.

Мне неудобно, воспользовалась человеком, как такси, и прогоняю. Но не могу, чувствую, что дома ничего хорошего не ждет. Не хочу я Свету в это вмешивать, она не сможет остаться в стороне, не тот человек.