Я, усевшись в автобус и упершись лбом в стекло, стал тупо смотреть в окно. Все другие призывники, усевшись, тоже стали смотреть в окна. Автобус тронулся. Как только ворота открылись, толпа ринулась долбить по автобусу, но через несколько секунд автобус оторвался от пьяных молодых людей, которые готовы были разнести в щепки наше транспортное средство.

Проезжая по своему городу, я мысленно прощался с ним на долгие два года. «Но, может, повезет и в отпуске побываю через годик…» – подумывал я, хотя, конечно, гарантий отпускных мне никто не давал. Когда выехали за город, на меня нахлынули слезы. Я уже точно осознал, что назад дороги нет – только через два года – и внутренне начал себя настраивать на службу.

Автобус ехал на призывной пункт в город Железнодорожный. Туда приезжали разные покупатели военных частей, которые и забирали призывников в разные военные части нашей страны. Пока играло вино в молодом организме, некоторым призывникам в автобусе было весело. Но мне, как и многим другим, было не до веселья. На лице каждого можно было прочесть, что творится у человека внутри. Я, чтобы как-то разрядить эту напряженную обстановку, крикнул: «Скоро дембель!» Ребята вместе со мной посмеялись.

Приехав на призывной пункт, мы вышли из автобуса, и повели нас в помещение для отдыха, где мы должны были находиться все время, пока за нами не приедут «покупатели». Мы заняли места на топчанах. Кому-то достался мягкий, а кому-то не повезло, и пришлось спать на твердом, практически на досках.

Едва мы заняли свои места, нас вызвали на построение, чтобы пройти медосмотр. Пока мы ждали медосмотра, к нам постоянно приставали солдаты, служившие на этом призывном пункте. Они просили денег, мотивируя, что все равно отберут, когда приедем в часть. Кто-то отдавал. Я уже сдружился с несколькими ребятами, с которыми приехал, хотя с половиной из них был знаком еще на «гражданке». Вместе мы ходили в столовую, так как поодиночке к нам все время приставали служившие на призывном пункте.

После медосмотра мы втроем пошли в туалет. К нам уже присматривались двое военнослужащих на призывном пункте и пытались нас заставить убирать туалет. Отказавшись, мы получили по паре оплеух, но заставить нас им не удалось. Когда мы вышли из туалета, солдат потащил нас в комнату, сказав, что надо сфотографироваться на память. Я сразу отрезал, что фотографироваться мы не будем, так как знал, какие деньги они дерут за эти фото, присылая их на родину, а нашим родителям ничего не остается, как заплатить за них. Я решил поберечь деньги своей мамы и посоветовал сделать это другим. Тогда нас начали силой заставлять входить в кабинет. Я не помню как, но под каким-то предлогом я смог улизнуть от этих провокаторов. Фотографироваться в военной форме за большую сумму перед флагом я не хотел. Не те были времена чтобы раскидываться деньгами. Я помнил, как мама, когда фото моего брата пришло по почте, скрипя зубами их покупала.

Целых три дня мы торчали на призывном пункте и ждали, когда за нами кто-нибудь приедет. Наконец на третий день, вечером, нас вызвали на построение и назвали семьдесят человек, в том числе и меня, по фамилии. Капитан, который приехал за нами, почему-то внушал доверие. Он и сказал нам, что мы попадаем во внутренние войска МВД РФ в город Пятигорск. Многие, в том числе и я, не представляли, где этот город находится, и никто из нас не расстроился: хотелось побыстрее уехать с этого призывного пункта, тем более что срок службы еще не начал свой отсчет. Моих земляков со мной оказалось двенадцать человек. Нас было большинство. Остальные пятьдесят восемь человек были из Москвы и разных подмосковных городов.