Писательница из России вошла в холодный дом госпожи Вуд, несмотря на конец весны. Ей сразу всё не понравилось.

Всё идёт по плану. Арчи, Ксения, Даша, кажется, все уже здесь. В мае и июне девочки посещали французскую школу. Семь утра. Лиза натянула спортивный костюм, собрала резинкой волосы и по длинному коридору проследовала в ванную для прислуги. Арчи в кухне не заметила. Он привстал, отложил газету и выглянул в коридор. Невысокий, коренастый англичанин постучал по столешнице.

– Так-так…

– Не «так-так». Новенькая.

– А где Мари? – Он злился, жена принимала самостоятельные решения.

– Дорогой, не всё равно? Какая Мари? Не знаю никакую Мари. Сбежала, испарилась, замёрзла. Всю зиму ныла – холодно. Намотала света. Пусть греется у других дураков, с меня хватит!

– А это кто?

– Увидишь. Я в Ниццу кое-что по мелочи, договорилась с антикваром.

– Доброе утро, – в проходе стояло совершенство и улыбалось, – с приездом!

Арчи перевёл взгляд на жену.

– Ты не находишь её слишком… – вместо «здравствуй».

Таня хлопнула мужа по спине.

– Знакомьтесь. Мсье Арчи. Лиза. Так, я побежала. Завтрак сделает Лиза.

Лиза протянула руку. Неожиданно пришлось пожать. Уверенная, подумал Арчи. У Тани глаз нет? Это домработница?

– Иди, переодевайся и бегом на кухню, – Татьяна махнула Лизе ручкой.

– Только не начинай, – слова опаздывали, лицо говорило, – домработницы сведут меня с ума! Где сахар? Машка весь съела, что ли? – Из шкафов летели банки, коробки, наконец, сахар нашёлся.

Арчи молча наблюдал.

– Особенно ленивые эстонки, – Таня пила кофе на ходу. – Старые дрыги, их матери, всё ещё вспоминают Советский Союз, какие мы были короли. Представляешь эстонцев-королей? Сейчас бегут в Европу, ой-ёй-ёй, мы вынуждены прислуживать. Мари обозвала меня стервой, так и сказала. Это в благодарность за всё, что я сделала!

– Ты уверена, что она умеет работать? Она тощая, как винт.

Лиза убила Арчи. В женщинах он хорошо разбирался. Вот это штучка! Слова понравились Тане. Тощая, как винт. А что слова, они лишь оборона… Таня тоже не дура, заметила, как блестят грани. Муж бросил, подумала она. В Италию бы ей, там спрос. Не понимает выгоды. Хоть одно радует – кривые ноги.

Милые женщины, никогда не поймёшь, что прячется за улыбками и «здрасте».

Лиза вернулась, включила чайник, сыпанула овсянки, залила молоком. Арчи, делая вид, что читает газету, пожирал глазами «тощую фигуру». Три раза один и тот же абзац, мысли путались.

– Иди сюда, дорогой!

– Что ещё? – Он встал.

Таня, оказывается, ещё дома. Лиза выждала и на цыпочках пошла за ним. Хороший коридор, замечательный шкаф, Лиза пристроилась и стала слушать.

– …в агентстве. Не забудь, она – Лиз из Эстонии, а то начнёшь сейчас. У неё прекрасные рекомендации. Хотя я никому не верю, никаким рекомендациям. Эти мне агентства! Я вставила ей мозги, не донимай, пусть работает. Наверное, три года собирала на дорогу, замученная жизнью. Несут последние копейки, чтоб заработать те же гроши, потом рассказывать – я живу на Лазурке. Мамма миа! Машка сбежала, те цены себе не сложат. Ладно, я побежала!

Лиза подняла брови. Перлы! Замученная жизнью, три года собирала на дорогу – за эти слова можно заплатить.

На другой стороне баррикад Таня подкрасила губы и хлопнула дверью. Арчи пожал плечами. Поразительный талант находить домработниц, не способных трудиться. Сколько их перебывало на вилле? Таня до сих пор ничему не научилась. Люда из Харькова продержалась полгода. Боевой раскрас смущал Таню. Показалось даже, украинка имеет виды на Арчи (не без основания). Алла-тихоня – пять месяцев. Характер Тани терпеть можно, но тётушки… Обвинили в воровстве огурцов с нижней полки. После Аллы хлынула волна из союзных республик. Таня вздохнула лишь, когда в доме поселилась Маша. Но Маша не знала главного. Заикаться о повышении зарплаты в этой семье категорически, просто категорически, не стоит. А ещё счёт за электроэнергию! На Ривьере-то обогреватели включать? Ну и что, что зима! Окно открой и наслаждайся. Может, Маша не так всё поняла?