– Ну что же, конечно, можно поспорить на эту тему. В конце концов, мир полон противоречий, и каждый из нас имеет свою собственную истину, которую мы готовы отстаивать. Но в самом деле, в каждой дискуссии или споре всегда присутствует искра правды, которая может быть и не так очевидна на первый взгляд.

Остап висел в вакууме своих мыслей, словно заброшенный спутник, который не мог найти своё место на небесах.

– Вот этот вопрос об успехе и счастье, он такой же простой, как детская игра, но в то же время такой сложный, что можно в нём заблудиться, как в игре с тьмой. Успех – это не что иное, как миг, который приходит и уходит, как переливающиеся цвета на закате. Держишь его в руках – и тут же теряешь. За ним может последовать ощущение пустоты, как будто ты заблудился в бездне своих собственных ожиданий.

Но только последовательные действия могут приблизить нас к следующему моменту успеха. Это как строить дом из кирпичей: каждый новый шаг добавляет к его структуре и устойчивости. И когда ты находишься в этом процессе, возникает чувство наполненности и смысла.

Платон смотрел на Остапа, его взгляд был пуст и отстранённый, словно он видел сквозь него, как через прозрачное стекло.

– Счастье, по моему мнению, это скорее выбор, нежели просто предоставленный бонус… Мир кажется полон лишь мимолётными эпизодами жизни персонажей, которые, обладая видимыми атрибутами счастья – деньгами, властью, любовью – на самом деле живут в абсолютном несчастье.

– Хорошо, а ты когда-нибудь в жизни вообще был счастлив? – спросил Платон, его голос звучал почти безразлично, но в нём чувствовалась лёгкая насмешка.

Остап ответил спокойным голосом, с тонкой примесью иронии, словно играясь с мыслью.

– Да, вспоминаю детство, когда я чувствовал поток эмоционального восторга от простого осознания, что я здесь и сейчас, в этом мире, среди странных взрослых, мимо бегающих детей. Это было время, когда каждый миг казался чудом, полным неожиданных открытий.

Платон посмотрел вверх, словно пытаясь извлечь из памяти что-то драгоценное, что потерялось с годами.

– Каждый мой шаг – как чарующая игра, каждое событие – неожиданное открытие нового и необычайного, всё это моё временное владение душевной радостью. Всё плохое кажется лишь краткосрочным, ничтожным, почти незаметным в памяти.

В этом месте и в этот момент границы реальности размылись, и сам ход времени перестал быть важным. Всё вокруг стало эфемерным, как туман, через который пробивались едва заметные лучи солнца. В такой тишине, где ни один звук не нарушал покой, человек начинал чувствовать связь с вечностью. Здесь, на этой кухне, Платон и Остап пребывали в состоянии, где каждый миг содержал в себе бесконечность, где прошлое и будущее сливались в единую точку, как пересечение многих дорог.

Остап стоял на кухне, его взор скользил по знакомым предметам, то поднимаясь вверх, к потолку, где щель в реальности на обоях напоминала о давно забытом ремонте, то опускаясь вниз, к полу, где тень от стула казалась чуть длиннее, чем должна была быть. Он смотрел на Платона, но видел его словно сквозь дымку, будто между ними пролегла незримая грань, тонкая, как паутина. Внутри него разворачивался диалог, тихий и непрерывный, как шелест листьев на ветру. Он говорил сам с собой, бормоча что-то под нос, и в его голосе звучала едва уловимая тревога, словно где-то в глубине души зрел вопрос, на который он боялся найти ответ.

Он слишком глубоко погрузился в свои размышления. Словно нырнул в бездонный океан, где волны мыслей закручивались в бесконечные спирали, увлекая его всё дальше от берега. Каждая идея тянула за собой другую, как звенья цепи, уводящей в тёмные глубины. Мир вокруг начинал терять свои очертания, расплываясь, превращаясь в нечто эфемерное, призрачное. Он чувствовал, как связь с реальностью ослабевает, как мысли уносят его всё дальше, в бескрайние просторы внутреннего мира, где не было ни времени, ни пространства – только вечный поток сознания.