– Наверное, оставили на дообследование. Знаете, какая палата?

– Пятнадцатая.

– Я провожу. – Девушка проскользнула в лифт. Невысокого роста, с ясными серыми глазами и очень длинными волосами цвета густого гречишного меда. Руслан бывал в травмпункте этой больницы. Обычно студентки и ординаторы были довольно холодны, держались горделиво, даже надменно. Но Аида вежливо улыбалась и явно была смущена.

– Доченька, ты на дежурстве?

– Да.

– Вая, такая у вас работа трудная, так поздно заканчиваете. – Старушка незаметно дергала Руслана за руку. – Может, угостим тебя чаем? Помогла нам так!

– Благодарю, работы действительно очень много. – Аида неуверенно улыбнулась и быстро вышла из лифта. Она держалась чуть впереди, молча проводила их к палате, вежливо попрощалась и растворилась.

– Где ты познакомился с ней? Такая красивая девочка, воспитанная, вежливая. Почему не рассказывал бабушке? Вая, ни слова не вытянуть, что за человек! – причитала старушка, проходя в палату.

В длинной узкой комнате стоял удушливый запах пыльных бумаг, кипы которых служили перегородками между небольшими рабочими столами. На единственном окне – криво задернутые, давно не мытые пластиковые жалюзи.

– Признаете ли вы, что пытались похитить гражданку Абдуллаеву? – Молодой полицейский устало поднял глаза на арестованного. Его голос звучал буднично, равнодушно.

Мурад резко откинулся на стуле. Стопка документов за его спиной опасно качнулась.

– Нет, не признаю. – Обвиняемый вежливо улыбнулся.

– Гражданин Сулейманов, вы же осознаете, что сейчас в соседней комнате дают показания ваш подельник и девушка, которую вы похитили? Ее дядя настаивает на сроке.

– Не может такого быть, брат!

– Мурад, начистоту, да? Дядя твоей «невесты» – не последний человек. Давай ты сознаешься и получишь по минимуму, – попытался подойти с другой стороны полицейский.

– Но мне не в чем сознаваться. Мы с другом и женой поехали в Махачкалу, погулять по городу, развеяться. Разве это преступление?

– Преступление, что вы силой выкрали девушку из ее магазина, затолкали в машину и против воли затащили в мечеть. Ты же ей жизнь сломал. Дядю видел? Он вас со свету сживет!

– Не понимаю, о чем говоришь. Дядя, наверное, ошибся. Сейчас все проясним, и по кайфу будет. Вообще не понимаю, за что нас задержали!

– Ладно. Как и когда вы познакомились с гражданкой Абдуллаевой?

– Ошалеть как! – Мурад снова наклонился вперед и облокотился обеими руками на колени. – День дикий был, ехал из Махачкалы, а езжу я быстро, понял? Тут пристраивается за мной тачка, мигает дальним…

Дверь распахнулась и ввалился сержант, невысокий, с блестящей лысиной. Он швырнул на крошечный стол папку и грозно прошипел:

– Отпускай! Нет состава преступления.

– Но как же…

– Девушка клянется, что сама села в машину. Люблю, говорит, не могу, дядя против, но ведь ей уже больше восемнадцати.

Мурад хмыкнул и с напускным сочувствием проговорил:

– Сложная у вас работа, брат. Пойдем покурим, все же почти родные теперь, столько про нас с женой знаешь!

Полицейский, устало качая головой, стал что-то быстро набирать на компьютере, затем распечатал и протянул Мураду:

– Не положено, гражданин Сулейманов. Жена твоя у входа ждет. Прошу, подпиши бумаги. Хорошего вечера и не воруй больше женщин.

Мурад внимательно, но быстро просмотрел документы, поставил размашистую подпись и встал. Он заполнял собой все пространство: громким голосом, смехом, ростом. Комната скукожилась, словно став частью кукольного домика.

Мурад театрально поблагодарил полицейских и стремительно вышел на крыльцо.

У входа ждала девушка. Худенькая, с темным прямым каре, едва доходящим до подбородка.