Когда пытка бюрократией закончилась, они вдвоем вернулись в палату.

– Как же я уже хочу домой, Русланчик, знал бы ты! – Мама устало опустилась на свою кровать.

– Еще немного придется потерпеть. А чего тебе больше всего не хватает?

– Не считая вас?

– Ну конечно! Мы – это святое. – Руслан засмеялся и снова сел между столом и койкой. – Что после нас?

Мама закрыла глаза и мечтательно улыбнулась.

– Хлеб. Я приготовила бы хлеб. Ароматный, из корюка[12] нашего… м-м-м. Из-за работы так давно не пекла.

– Да… – Парень тоже зажмурился, вспоминая домашнюю выпечку.

– Русланчик, ты выглядишь очень уставшим. Ляг, немного отдохни здесь, если домой не хочешь.

– Надо дождаться от доктора новостей, потом бабушка Патимат приедет, а я пойду. Кстати… дядя Акиф сказал, поставит меня на бой.

Марьям открыла глаза и чуть приподняла голову.

– И ты не рассказывал? Это же так важно!

– Если я скажу, что был немного занят, это будет оправданием?

– Чем это ты был занят, сынок, что про все забыл? – Женщина улыбалась.

– Да вот мама у меня приболела. Все места себе не находим, все из головы вылетает.

Они поболтали еще немного, потом Руслан все же сдался и прилег на соседнюю койку, поставив будильник.

Он проснулся раньше, чем прозвонил будильник. Лежал, укрытый своей курткой, прислушиваясь к тихому разговору мамы и бабушки Патимат.

Старушка была им не кровной родственницей, но давно стала частью семьи. Когда мама переехала в Дербент после развода, именно она приютила их у себя.

Своих детей у нее не было. Муж, с которым они прожили душа в душу много лет, умер за год до ее знакомства с Марьям. Бабушка Патимат сдала им гостевой домик на своем большом участке практически даром, поэтому заборов и границ не было. Со временем она стала помогать Марьям с детьми: сидела с ними, делала уроки, пока та работала.

Когда мальчишки выросли, тоже стали помогать ей. Всю мужскую работу по дому делал Руслан. Мурад время от времени подключался, мог что-то привезти или заехать в магазин, но не более. Обычно у него просто не хватало времени на все эти заморочки.

– Дочка, на вот, мандаринку тебе почистила. Дерево наше цветет. Скоро будут свои. Доктор сказал: витамины надо больше есть, вот, кушай.

– Мальчики даже не заходят домой?

– А ну как же. Свет вчера горел. Да я не стала уже лезть, знаешь же, взрослые, – старушка развела руками, передразнивая, как парни важничают.

Марьям тихо засмеялась.

– Знаете, тетя, они меня сегодня про отца спрашивали. Мурад очень переживает, что не может общаться с ним.

– Аллах, Аллах! Да к чему мальчишке этот каз?[13] Даром Всевышний отвел его от вас?

– А я вот думаю… может, зря не рассказывала им? Неизвестность ранит больнее горькой правды.

– Ты все правильно сделала, – отрезала бабушка.

Зазвонил будильник. Руслан сел, не открывая глаз. Все же что произошло в их семье много лет назад? О чем молчат мама и бабушка?

После разговора с доктором Руслан остался в холле. Пока все шло на удивление неплохо. Маме назначили лечение и даже позволили вернуться домой через пару дней. Надо только приезжать в больницу на осмотры, пока идет очередь. Ориентировочно, сказали, ждать пару месяцев. И, судя по анализам, это время у них есть.

– Смотрите-ка, нам и правда не нужно договариваться. – Аида улыбалась, выглядывая из коридора.

Руслан кивнул ей.

– Ваша смена уже закончилась?

– Да, собираюсь домой.

– Я же обещал про колесо узнать… – вдруг спохватился парень.

– Ничего, пока вроде держится.

– Вы не против, если провожу вас и заодно посмотрю, как там моя заплатка?

– Буду рада.

Они вместе вышли из больницы, периодически останавливаясь, горячо обсуждая что-то.