– Ох! Ну наконец-то! – У мамы аж дыханье перехватило. Она так о новостях предстоящих бракосочетаний наших близких родственников не радуется. Даже обидно немного стало. – А давай всё лето на даче проведём? Папа будет счастлив и утята обещали диплом защитить пораньше чтобы нам нервы дольше попортить. – Последняя фраза вырвалась у мамы со страдальческим вздохом, а я как наяву увидела её прикрытые в секундной слабости глаза. Не сдержалась от беззвучного смеха.

Утятами все родственники величали братьев-близнецов Кирилла и Мирона, приходящимися мне двоюродными или троюродными братьями. А меня мамой уткой, так как с самого детства эти оболтусы бегали за мной по пятам.

Но особенно забавлять окружающих это начало, когда старшая на два года я, грозно отчитывала уже подростков утят глядя на них снизу вверх. В четырнадцать они умудрились переплюнули меня в росте от чего голову приходилось задирать и нотации укорачивать, шея болела зверски.

Так как встречаемся мы чаще всего на родительской даче, Кир и Мир нашли решение моей низкорослой проблемы. Когда я собиралась ругаться, кричала “несите стул” и оболтусы торжественно выносили старую добротную табуретку, ставили на неё меня и с демонстративным вниманием слушали грозные выступления своей высокоморальной родственницы. Обычно в конце аплодировали собравшиеся вокруг этого представления прохожие.

– Скучаю по ним, – я сидела с широкой улыбкой пока не ощутила чей-то внимательный взгляд. Резко потеряв всю расслабленность, открыла глаза.

Передо мной стоял мужчина. Косая сажень в плечах, высокий рост и пугающее количество мышц. Может, так кажется, от того, что смотрю на него снизу вверх. А может роль сыграли солнечные лучи за его спиной полностью скрывающие даже очертания лица и слегка искажающие фигуру.

– Возьми, – прозвучало тихо, и я почему-то взяла. Слышала, что люди, говорящие по телефону, берут в руки всё что им подсунут не задумываясь. Потеря концентрации на внешнем мире, сосредоточенность на беседе с невидимым человеком играют свою роль.

Но в моём случае, дело было не в этом, человек мгновенно потерявши ко мне интерес и скрывшийся почти сразу как я ощутила клочок бумаги в руке, притянул всё моё внимание. Я не слышала, что говорит мама, отстранённо подмечая что, кажется, речь о братьях и Мии с которой они поспорили на скорость написания диплом. Тогда понятно почему она заперлась в квартире. Но важнее было другое.

Я сжимала бумагу во вновь потеющем кулаке и пыталась успокоить сердце. Несмотря на тёплые солнечные лучики, падающие на меня, по телу пробежали мурашки, сердце колотилось громче звука проезжающих за бульваром машин.

Как-то незаметно попрощалась с мамой, вроде даже лаконично, раз она не уточняла всё ли хорошо. Некоторое время смотрела вперёд, на зелёные листья кустарника, в котором и скрылся мускулистый мужчина и не могла отогнать чувство обречённости, будто я совершила то, что не изменить.

Резко выдохнув, раскрыла кулак с белым, измятым мною небольшим клочком бумаги. Осторожно развернула и открыла рот от удивления.

Посмотрела на бумажку, на уличную урну в метре от меня, на кусты скрывшие этого свинтуса. Чек! Чек из кофейни у метро! Мужик просто не донёс!

– Ну это уже наглость! – Прошипела и сделала то, что любитель сладкого рафа с пирожными не смог. Выбросила мусор в нужное место. Ну что за люди! Сама ещё хороша, развела панику на ровном месте. Права мама, надо устроить себе отпуск, а то нервы совсем ни к чёрту.

Как нырнула в прохладный тоннель метро не помню, но пытающие щёки остудило мгновенно. Не теряя времени, мерно покачиваясь в пустом вагоне метро, я отправляла с телефона резюме по вакансиям и с угрюмым осознанием предстоящих трудностей, пыталась возродить былой оптимизм. Оптимизм возрождаться отказывался, ибо зар платы для специалиста моего уровня предлагались ниже рыночной, условия труда ещё более удручающие, а отдаленность от центра вгоняло в депрессию.