Сержант энергично закивал в подтверждение.

– Так, значит, вы хотите, чтобы Диего развлекал эту зверюгу, пока вы беседуете с сеньоритой? – дон Алехандро наконец осознал причину нежданного визита Гарсии и вопросительно посмотрел на сына.

Диего лишь пожал плечами, словно говоря, что ему все равно, а сержант, шумно выдохнув, подтвердил:

– Да, но дело не только в этом.

– А в чем же еще? – голос дона Алехандро понизился, в нем вдруг прозвучали стальные нотки, но гость, казалось, этого не заметил, выпалив:

– Я хочу взглянуть на коня Зорро, пока дон Диего отвлекает собаку.

– Коня Зорро??? – дон Алехандро в изумлении уставился на сына.

– Белого коня Зорро, – подметил Диего, и в карих омутах его глаз заплясали лукавые огоньки. – Белого, – повторил он, смакуя каждое слово, – из самого Монтерея.

– Да, того самого белого коня Зорро, – проговорил сержант, не замечая безмолвного обмена взглядами между отцом и сыном. – Сеньорита привезла его с собой.

– А-а-а, – протянул гасиендадо, чувствуя, как ускользает контроль над ситуацией. Он понимал, что остановить Диего и уберечь его от встречи с Фантомом было невозможно.

– Разумеется, я поеду с вами, сержант, – Диего поднялся из-за стола, слегка поклонившись гостю и отцу. – Мне лишь нужно отдать пару распоряжений Бернардо, чтобы он был готов к вечерней поездке в пуэбло, и я буду в полном вашем распоряжении.

Почти весь путь до гасиенды дель Кастильо они проделали в молчании, нарушенном лишь в самом начале, когда статный паломино Диего лихо обогнал коня коменданта. Тогда-то Диего и позволил себе заметить, придержав Арабеллу, что, вероятно, слишком плотный завтрак мешает сержанту подстегнуть свою клячу. Гарсия, тяжело вздохнув, возразил, что дело не в нем, а в том, что его конь уже проделал неблизкий путь от пуэбло до де ла Вега и теперь жаждет передышки.

Диего искренне расхохотался – как всегда, когда его добрый друг (а Диего именно таким и считал простоватого сержанта) находил оправдания своей медлительности – и пустил паломино вскачь. Он тосковал по ночным прогулкам на Торнадо, когда ветер хлестал в лицо, и он, казалось, сливался с конем в единое целое. Арабелла была доброй лошадью, способной на неплохую скорость, но до вороного ей было далеко. Тем не менее, Диего любил ее не меньше своего верного Торнадо.

На развилке дорог Диего остановил паломино, нежно потрепав ее по шее. Налево уходила дорога к гасиенде Игнасио Торреса, тому самому, которого Зорро когда-то спас от неминуемой гибели. Дон Начо с супругой все еще жили там, а вот Елену, вышедшую замуж, он не видел уже целый год. Молодая женщина перебралась к мужу куда-то в окрестности Сан-Франциско.

Диего натянул поводья, и Арабелла, повинуясь, круто повернула направо, в сторону гасиенды дель Кастильо, окутанной дымкой таинственности. Всего месяц назад они с отцом обсуждали призрачную возможность приобретения этих земель, если кто-то из наследников, если таковые вообще существовали, осмелится заявить о своих правах, или если сам губернатор решит выставить их на продажу. Дон Алехандро видел в этом выгодную инвестицию: земли примыкали к гасиенде де ла Вега, а хозяйский дом мог бы послужить Диего уютным гнездышком, когда тот наконец решится связать себя узами брака.

Диего, в ответ на это, наигранно обиделся, бросив, что, видимо, настолько наскучил отцу, что тот готов избавиться от него любым способом. Дон Алехандро вновь принялся убеждать сына в необходимости семьи и наследников. Настроение Диего стремительно угасало, и он прервал этот бессмысленный разговор, отрезав: «Гасиенда де ла Вега была моим домом, и им останется».