И когда она ушла, он почувствовал себя потерянным и одиноким. Все вокруг казалось серым и безжизненным. Каждый день, просыпаясь, он ощущал острую тоску и пустоту в своем сердце. И лишь благодаря поддержке отца, который видел страдания сына, Диего смог справиться с потерей матери. Тогда же он понял, что донья Изабелла оставила ему не только боль, но и ценное наследие – любовь к музыке, которая продолжала жить в его сердце.

Диего обернулся на звук приближающихся шагов. Кресенсия, главная служанка, хлопотала над сервировкой стола, создавая нечто среднее между поздним завтраком и ранним обедом. Рядом, стараясь не отставать, помогал Бернардо.

Молодой дон одарил их легкой улыбкой.

– Кресенсия, ты не видела отца?

– Дон Алехандро утром уехал в гости к дону Альфредо, – ответила женщина и добавила. – Вернется поздно.

– Благодарю, – он присел за стол. – Бернардо, останься, – но, заметив, как верный мозо уже собирается вслед за служанкой на кухню, поспешно добавил. – Кресенсия, задержи Бернардо, пожалуйста.

Женщина обернулась и жестом указала мозо на его хозяина. Бернардо кивнул и приблизился к столу.

Со стороны могло показаться, что Диего молча поглощает завтрак, а слуга лишь учтиво ему прислуживает, но между ними текла неспешная, тихая беседа.

– Не знаешь, что могло понадобиться отцу в гостях у дона Альфредо?

Бернардо отрицательно замотал головой.

– Гасиенда Кальдон находится очень далеко, – продолжал Диего. – Он взял кого-нибудь с собой?

Бернардо кивнул и на пальцах показал «Двоих».

– Хорошо, – де ла Вега взял чашку с кофе и, слегка прищурившись, посмотрел на друга. – Скажи мне, Бернардо, у нас были планы на конную прогулку сегодня? – он обвел рукой свой костюм.

Бернардо утвердительно кивнул в ответ.

– Хм, что-то не припомню, чтобы мы это обсуждали, – Диего нахмурил лоб, тщетно пытаясь ухватить ускользающее воспоминание, и махнул рукой, отбрасывая бесполезное занятие. – И куда же?

Бернардо обвел в воздухе очертания женской фигуры, а затем изобразил натянутую тетиву лука, целясь прямо в сердце хозяина.

– Я об этом вчера говорил? – догадавшись, Диего усмехнулся.

Бернардо сначала утвердительно кивнул, но тут же передумал и замотал головой, выражая протест.

– Не говорил? Сам додумал, значит, – снова угадал Диего.

Бернардо вздохнул, кивнул и пожал плечами, всем своим видом показывая, что решение прокатиться верхом до гасиенды дель Кастильо сегодня – само собой разумеющееся.

– Ладно, убедил, – Диего отодвинул чашку и откинулся на спинку стула. – Седлай коней.

И Бернардо, как всегда, оказался прав. Едва гасиенда возникла из-за поворота, раздался выстрел и яростный лай собаки. Диего, не теряя ни секунды, ударил коленями Арабеллу и уже у самой калитки резко дернул поводья. Не привыкший к столь грубому обращению паломино взвился на дыбы.

Де ла Вега спрыгнул на землю и, не мешкая, распахнул калитку.

Спиной к нему стоял незнакомый мужчина. Дорожный костюм, тронутый пылью дальних дорог, говорил о долгом и утомительном путешествии. В левой руке он сжимал пистолет, а правая покоилась на эфесе шпаги, словно ждала своего часа. Напротив него, словно изваяние из стали, застыл Педро, ружье его было нацелено в ноги незнакомца. За Педро – Хуан, державший разряженное ружье наперевес. И рядом, София, с отчаянным усилием удерживающая Амиго, который рвался, жаждая вцепиться в незваного гостя.

У Диего было всего лишь мгновение, чтобы оценить сложившуюся ситуацию. Незнакомец резко обернулся, и в тот же миг выстрелил в его сторону. Пуля с глухим стуком вонзилась в дерево калитки, а Диего успел лишь чудом укрыться за высоким, ослепительно белым забором.