–Держите себя в руках, господин Штайнбах! – комиссар Берггольц решительно преградил путь бросившемуся на меня Эберту, – не забывайте, где вы находись.

–Комиссар, она врет! Если бы моя жена была в Хорнебурге, я бы заметил ее машину, там же открытая местность, всё видно, как на ладони! Беата, что ты творишь, ненормальная! Только полный идиот поверит, что между тобой и Йенсом что-то было! Перестань сочинять сказки! Только больной человек способен придумать такую несусветную глупость. Ты и эта вечно пьяная, вонючая скотина были любовниками? Сколько лет тебе и этой старой развалине? Что он мог тебе дать? Не смеши народ, Беата, да тебя сразу наизнанку вывернуло, если бы ты просто на порог этого свинарника зашла!

–Наизнанку меня выворачивает как раз от тебя, Эберт! – в самоубийственно бесшабашном порыве поведала я, и комиссару пришлось применить силу, чтобы защитить меня от разъяренного мужа, – причем, уже очень и очень давно. Спрашиваешь, что Йенс мне дал? Духовную близость, уважение, нежность, ощущение собственной нужности, и любовь, да Эберт, любовь, о которой ты даже представления не имеешь. А что касается машины, то я специально поставила ее возле супермаркета. Камеры на парковке всё зафиксировали, просто затребуйте данные, комиссар, и удостоверьтесь, что я не лгу. И еще, комиссар, в жилище Йенса повсюду остались мои отпечатки: на чайнике, на посуде, на пакете с лекарствами, на одеяле, которым я укрывалась. Ах да, вчера вечером Йенс был трезв как стеклышко и дома у него не было ни грамма спиртного, он тяжело болен, я думаю, он беспробудно спал под действием лекарств.

–Да Йенс был пьян в стельку, кого вы слушаете? –в бешенстве воскликнул мой муж, – спросите лучше Хайнца Майстера, он всё видел.

–Сохраняйте спокойствие, господин Штайнбах, – с металлическими интонациями отчеканил Берггольц, – не надо учить меня, как делать свою работу. Фрау Штайнбах, ваши слова по поводу фитнесс-клуба в Даттеле и камер видеонаблюдения еще, конечно, нужно проверить, но первые результаты экспертизы мне уже поступили, и тут вы действительно правы – на момент убийства Ханны Леманн алкоголя в крови Йенса Беккера не обнаружено. А вот следы противовирусных препаратов как раз присутствуют. Я не медик, но думаю, что мощный седативный эффект мог быть вызван именно бесконтрольным приемом антибиотиков, а господин Майстер ошибочно принял состояние Беккера за сильное опьянение.

–Так и есть, комиссар, – с воодушевлением затрясла головой я и сбивчиво продолжила говорить, боясь упустить мельчайшие детали, – Йенс никого не подпускал к себе кроме меня, а я сама надолго слегла с бронхитом, и он за это время совсем заболел. Ханна уже готовилась его хоронить, но не хотела оплачивать долги и погребальные расходы, поэтому разработала целый план на этот счет. Она хотела увезти Йенса к себе не потому, что волновалась о его здоровье, нет, Ханна надеялась, что фрау Беккер увидит в ней заботливую жену, которая до последнего вздоха ухаживала за своим опустившимся мужем, и включит ее в завещание. Помнишь, Эберт, вчера Ханна просила тебя выломать дверь, но ты посоветовал ей дождаться утра? Все еще не веришь, что я была внутри? Хорошо, я один в один повторю тебе твои собственные слова: «короче, если мы с тобой сейчас в это дерьмо ввяжемся, сами в нем и захлебнемся», ведь так ты сказал Ханне?

–Господи, Беата, а ты и вправду сошла с ума! – резко севший голос Эберта показался мне чужим и каким-то безжизненным. По красивому, породистому лицу моего мужа разлилась мертвенная бледность, а в застывшем взгляде отразилась настоящая, истинная боль. Но это была не боль потери и не даже не горечь разочарования- Эберт ощущал лишь уязвленное самолюбие и поруганное достоинство, и мысль о том, что на меня саму ему, по большому счету, глубоко наплевать, придала мне силы не отвести глаза.