Одного Салли никак не мог взять в толк: почему Питер решил, будто отъезд из Бата это изменит? Салли осознавал, что теперь, когда Уилл поступил в университет, ситуация изменилась, и вполне естественно, что Питер хочет поселиться ближе к сыну. Да и возможностей трудоустройства в большом городе больше, но ведь если Питер переберется в Нью-Йорк – а он вроде бы планирует именно это, – то и конкуренция там выше, разве нет? И жизнь там дороже раза в три, если не больше. Но стоило Салли об этом заговорить, как Питер – и неудивительно – ощетинился. “Пап, – сказал он, – вот Уилл уедет, а мне здесь зачем оставаться? Чтобы заботиться о тебе в старости?” Хотя Салли имел в виду вовсе не это. Он всего лишь пытался объяснить, что если Питеру не так уж хочется уезжать, то ни к чему и спешить, и если Питер надумает остаться в просторных комнатах на первом этаже (некогда их занимала мисс Берил), то Салли и дальше спокойно поживет в трейлере. Тогда Уилл на каникулах сможет приезжать домой. Салли даже охотно переписал бы дом на Питера. Все равно дом и так достанется ему, и, возможно, скорее, чем кажется. “И что прикажешь с ним делать, пап?” Продашь, когда сочтешь нужным, ответил Салли, но Питер лишь расплылся в этой своей понимающей улыбке, которая всегда раздражала Салли до крайности, поскольку подразумевала, что Салли пытается его одурачить.

С другой стороны, можно ли винить Питера за то, что он заподозрил недоброе? Ведь если Карл Робак съедет из верхних комнат, где обитал сам Салли, когда его квартирная хозяйка была жива, вполне естественно, что Салли вновь займет их, и понятно, почему Питер этого опасается. Салли, может, и не хочет, чтобы Питер или кто-то другой за ним ухаживал, но сын-то этого не знает. Он, наверное, представляет, что однажды отец упадет и сломает бедро, или его хватит удар, или он окажется в инвалидной коляске. Салли не может винить Питера за то, что, когда случится такая хрень, тот хочет быть подальше от Бата.

Но если Питер переедет в Нью-Йорк, Салли будет жалеть, что уже не услышит ни его топот на крыльце мисс Берил, ни пощелкиванье двигателя его машины, когда та остывает на дорожке, будет жалеть, что сын не нагрянет в “Лошадь”, не усядется рядом за стойку. Да и по внуку, конечно же, будет скучать. Салли с Уиллом очень похожи, и Питер наверняка это чувствует. Пусть парень и унаследовал от отца интеллект, обаяние и внешность, но еще Уилл сильный и выносливый спортсмен, талантливый в трех основных школьных видах спорта[11]. В одиннадцатом классе был начинающим центральным полузащитником школьной футбольной команды, и Салли прятал улыбку, когда стало ясно, что драться Уиллу нравится так же, как ему самому. Блокировки Уилл всегда выполнял честно, никогда не пытался травмировать противника, и все равно силовые приемы закаляли его характер. Но больше всего Салли радовался физической крепости внука – ведь десять лет назад, когда Уилл только приехал в Бат, мальчик боялся собственной тени.

Питер, кажется, тоже гордился силой сына, но, если Салли все правильно понимал, не без двойственных чувств. Питеру, конечно, было приятно, что Уилл привязан к Салли, но едва ли он хотел, чтобы сын восхищался дедом или шел по его стопам. И если Уиллу случалось выразить юношеские восторги тем, как дед разбирается в жизни, Питер считал своим долгом их укротить, дабы романтика пояса с инструментами и барного табурета не пустила корни в душе его сына. Возможно, Питер потому и решил покинуть Бат прежде, чем Уилл повзрослеет и ему можно будет употреблять спиртное, а то как бы сын не унаследовал привычку торчать в “Лошади” вместе с Салли, сидеть на соседнем табурете.