А ни то, что кому-то хочется.

Превращай свою жизнь в творчество

И твори её сам, без помощи

Тех, кто круглым стал в гору овощем

И, скатившись в твоё течение,

Принижает всего значение,

Но себя ощущает выгодно.

Даже слово забудь «безвыходно»,

Находи средь извилин лаз,

Бей не в бровь правотой, а в глаз.

Будь внутри и поверх наряден,

От неправды, кого-то ради,

Открестись, как от тёмной силы.

Не козни, возвышаясь, милуй

И, чтоб что-то любить в другом —

Полюби себя самого.

Жизни путь шагами меряя,

Заблудился, как в тумане я

В лабиринтах недоверия

И вещей непонимания.

Впредь спасала интуиция,

Что была безукоризненна,

А теперь моя позиция,

Как и жизнь сама, безжизненна.

На глазах прозрением стертая

Растворила мир в прострации —

Под ногами зыбь не твёрдая,

Гео, мать её, локации.

Полон мозг сомнений дырами,

На распутье камень знаковый,

Да пророчат ориентиры мне

Выход всюду одинаковый.

Ложью в доски заколоченный,

Как на свете доля лучшая,

Над погостом у обочины

Средь бурьяна равнодушия,

По всего пути окружности

Осуждением припорошенный

И в забвение от ненужности

Будто камень в воду брошенный.

Что каждому из нас, в порядке частном,

Счастливыми на свете быть мешает?

Тревожит что и делает несчастным?

На полной грудью вздохе удушая,

Склоняет кровоточить сердце раной?

Бьет оземь тех, кто был под небесами?

Ответ весьма банален, как ни странно —

Всем горестям виной и есть мы сами!

Ни те, кто нас не любит и не ценит,

Расставив всюду множество капканов,

Но собственных ошибок неврастеник

Плодит вокруг холёных тараканов,

Тарантулов чудовищных и слизней,

Съедающих в сознании волю драться

За тем, чтоб, ковыряясь в чьей-то жизни,

Мы с собственной боялись разобраться

И больше полноценными не стали,

Загвоздок и проблем внутри не чая

За всё, что худо в нас, других хлестали,

Ответственность, как лампу отключая,

Без вкуса, дабы жить и через силу,

К своей судьбе во многом безучастно

Для тех, с кем рядом жизнь невыносима

В порядке беспорядочно несчастном.

Ни от счастья паришь, ни от горя в пике —

Голова, будто битая ступа.

Так бывает – стоишь без мозгов в тупике

И о чём-то не думаешь тупо.

Просто куришь о том, что не скажешь, молчишь,

Компромиссов не ищешь и выгод,

В одночасье поняв, что тупик это лишь

Ни всего окончание, а выход.

Большее видится на расстоянии —

Не рассмотреть в упор.

Люди – не северное сияние

И не вершины гор.

Как и не в маках луга альпийские

И не восход луны,

Так, зачастую, и взору близкие,

Рядом едва видны.

Свойственно людям лишь грезить издали

И доверять мечтам.

Так повелось на роду их издавна

Думать, что где-то там

Жемчуг не мелок, на пышной скатерти,

Щи ни, как здесь пусты,

Нет ни сумы, ни тюрьмы, ни паперти,

А за верстой версты.

Ждут своё счастье люди странные,

Ищут чудес одних.

Бредят другими людьми и странами.

Им невдомек, что в них

Больше, чем северное сияние,

Выше макушек гор

Что-то заметное на расстоянии,

И не всегда в упор.

Мелькают дни. О стрелок ход песочный

Луну сменяет солнечный фонарь.

Идёт за годом год через восточный,

Придуманный не нами, календарь.

Одним сулят добро, другим потери.

В обличии животном божества.

И мы во что угодно слепо верим

В преддверии святого Рождества.

В астральность бытия и талисманы,

И в то, что каждый сам себе пророк,

Желающий вкусить небесной манны,

А впрок, так это тоже не порок.

Всего должно в достатке быть и много.

А знаки – просто шалость, черт возьми,

Забвение от сложной веры в Бога,

И очень трудной доли быть людьми.

Просил юродивый ума

И здравия немного,

Любуясь храмом сквозь туман

В обличии убогом.

Ни дай мне, Боже, прочих злат,