Я не принадлежу к числу тех людей, которые, с тревогой оглядываясь назад, раздумывают, чему их научили или не научили. Если бы мне пришлось все делать заново, я бы снова прослушал почти те же лекции с теми же преподавателями, да и сам провел бы те же самые курсы. Я не считаю, что колледж, семинария или аспирантура должны научить тому, что, по сути дела, можно усвоить только на работе. Если потом я что-то сделал не так, это не их вина.

Да, я расстался с академической жизнью – но не потому, что она духовно угнетала меня. Как раз наоборот. Все, что я читал, о чем думал и что писал в годы моего пребывания в колледже (а еще больше – во время учебы в семинарии и тем более – во время моего собственного преподавания в колледже), заставляло мое сердце гореть ревностным служением Богу. Я никогда не принадлежал к числу тех, кто чувствует: чем больше он постигает Бога и Его Слово, тем суше становится его сердце. Нет, накапливая знания о Боге и Его путях, я словно бросал дрова в печь моего поклонения Ему. Возможность видеть была для меня равнозначна возможности вкушать. И чем яснее я видел, тем слаще было то, что я вкушал.

Конечно, были и слезы. Некоторые из моих представлений о Боге сгорали в пламени библейской истины. Это огорчало. Обычно где-то после полудня я закрывал лицо руками и плакал от боли и смятения. Но, – как говорится в одной американской поговорке, – душа не увидит радуги, если на глазах не будет слез. Есть радости, которые возможны только через страдание. Недаром проповедник говорит: «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Еккл. 1:18). Но оно того стоит.

Кроме того, не думаю, что видение, приводящее к такому вкушению, дается легко. Довольно часто работа, направленная на то, чтобы выяснить, что же именно имеет в виду Библия, когда говорит о Боге, – эта работа мучительно трудна. Вот как сказал об этом Лютер: «В этом месте я просто бился над Павлом, сгорая желанием узнать, чего же он хотел»[9]. Я просто считаю, что когда все сказано и сделано, работа мысли снова и снова ведет к поклонению. И в этом отношении академическая жизнь была для меня весьма животворной.

Я отправился на поиски новой жизни – жизни, преисполненной радости об истине. Есть какая-то ирония в том, что мое решение оставить преподавательскую деятельность совпало с тем годичным отпуском, который мне предоставили для написания новой книги – книги, посвященной анализу гл. 9 Послания к Римлянам[10]. «Оправдание Бога» – самая сложная из всех написанных мною книг: эта книга требует серьезной работы ума. В ней поднимаются самые трудные богословские проблемы и рассматривается один из самых нелегких библейских текстов. Тем не менее по какой-то иронии судьбы именно эту книгу Бог использовал для того, чтобы вселить в мое сердце стремление к проповедованию и пастырскому служению. Работа над этой самой трудной книгой не привела меня в уныние: напротив, она зажгла меня. Больше всего мне хотелось свидетельствовать о Боге – свидетельствовать, а не просто объяснять.

Тем не менее именно объяснение зародило страсть к свидетельствованию. И я об этом не забыл. Это основная мысль данной книги. Я не забыл об этом потому, что эта истина по-прежнему верна. «Воспламенилось сердце мое во мне, в мыслях моих возгорелся огонь; я стал говорить языком моим» (Пс. 38:4). Раздумья. Размышления. Мысли. Благодаря им я учился видеть, вкушать, петь, говорить – и оставаться тем, где был. Год за годом это был моей работой: пропитанное молитвой, направляемое Духом