Церковное образование монаха, в котором любое упоминание об энергии считалось дурным тоном и признаком оккультизма, оказывало мощное влияние на всё, что было связано с обретением сверхъестественных возможностей и способностей, поэтому даже сама постановка вопроса овладения всеми силами и энергиями тела, души и духа человека вызывала у молодого монаха откровенный страх и тревожность.

После  этой  беседы со старцем, в сердце  монаха неожиданно проснулась давно уже забытая тревога, связанная с опасностью оккультизма, поскольку откровение старца об аскетике коснулось именно тех тем и вопросов, которые в христианстве и православии всегда считались оккультными и запретными, не  говоря о том, чтобы разбираться в  этом детально и глубоко.

Именно по этой причине подробное объяснение старцем целого ряда вопросов, касающихся энергий тела, души и духа, а также возможностей управления ими, причём, силой воли самого человека, а не Бога, вызвали откровенный страх в душе молодого монаха, который не мог связать это ни с чем иным, кроме магии и оккультизма.

Вместе с тем, стройность и основательность учения об энергии в изложении старца, подкрепляемая всей логикой Писания и Евангелия, жизненным опытом, цитатами отцов и просто здравым смыслом,  недвусмысленно наводили на мысль о том, что это далеко не оккультизм и не ересь, а нечто неизмеримо большее, что лежит очень глубоко за рамками ординарного понимания и повседневного восприятия.

Именно эти два противоположных чувства – тревога, окрашенная сомнением и страхом перед неизвестным, и интерес, окрашенный любопытством и извечной тягой к запретному, и не давали  молодому монаху покоя на протяжении всей недели и требовали скорейшего разрешения данного противоречия. Именно поэтому, не откладывая в долгий ящик, на очередных выходных молодой монах решил опять съездить к старцу.

С самого утра шёл мелкий моросящий дождик, который по прогнозу к обеду должен был закончиться. Договорившись с женой и заехав по дороге в магазин, уже к 11 часам молодой монах был возле дома старца. Поставив машину в тупик за домом, молодой монах уже через забор увидел старца в саду, подрезающим ветви у деревьев.