Он вспомнил ту    особую  атмосферу  монашеского  братства и  общинности, которой  он  очень  дорожил,  вспомнил  строгий монастырский  распорядок, который  чем-то  роднил  монастырь с  армией  и  военной службой, вспомнил  ту  душевную простоту  и искренность  совместного служения, которое было самой  большой  душевной отрадой для  его  ума и сердца.

Все  эти воспоминания подняли в  его  душе целый пласт забытых эмоций  и переживаний, которые  не просто  заполнили, а  буквально затопили  его  ум  и сердце  ностальгическими чувствами,  от  которых невозможно  было избавиться и которые породили вначале сомнение, а  потом  и смутное желание вернуться  обратно в монастырь.

С  этими  мыслями молодой монах уже  две  недели ложился  спасть и просыпался каждое  утро и  трудности, внезапно  возникшие  на  работе в связи с  изменением  структуры  управления  их  предприятием  и переходом на  новый  объект,  только подлили  масла в  огонь сомнений.  Именно  по  этой причине молодой  монах решил не  откладывая в  долгий  ящик  нанести визит  к старцу.

В последние выходные месяца выдалась  более-менее нормальная  и  сухая  погода  и с самого утра молодой монах отправился в  гости к старцу,  захватив,  как всегда, некоторых нехитрых  презентов  и  гостинцев  для  того  в  виде пачки  хорошего  чая, сладостей, рыбных  консервов и свежего, практически ещё  тёплого хлеба.

Старец практически не  ел мяса и предпочитал  мясу  рыбу в  особенности консервированную скумбрию в собственном соку,  тунца или сайру. Купив по  дороге  всё  необходимое, молодой  монах  уже к десяти часам  был  возле  дома старца.  Подойдя к  двери,  он осторожно постучал:

– Можно войти,  отче ?

Никто не  ответил.  Монах постучал  чуть  сильнее:

– Отче, вы  дома, можно войти?

– Да,  да, входите, – откуда  из далека  донёсся  совершенно незнакомый  женский  голос. Дверь мягко  отворилась  и молодой монах увидел на  пороге довольно симпатичную женщину неопределённого возраста  в  длинном  и широком  платье  почти  до  щиколоток  с утончённой  и  даже  изящной  фигурой,  подчёркнутой  тонкой  талией,  которая с  улыбкой сказала:

– Здравствуйте, я  Марта, а  вы  наверно  к  старцу ?

– Да, к  нему,  – несколько растерянно  ответил  молодой  монах. – А  он  дома ?

– Он с самого утра  отлучился  по  своим  делам, но с  минуты  на минуту    должен  быть. Вы проходите.

Молодой  монах нерешительно  вошёл в  дом  и снял  обувь.

– Может вам сделать чай  с  дороги ? – переспросила Марта.

– Нет, спасибо,  я  сам  привёз  чай  и ещё  кое  что  к  чаю.

Молодой  монах  рассегнул сумку  и стал выкладывать  на стол гостинцы  для старца.

– Ой,  давйте  я всё  это в  кухню отнесу,    ему  там  самое  место,  –  сказала  Марта,    подойдя к столу,  и в этот момент молодой монах смог  уже с  более  близкого расстояния  расмотреть  лицо  женщины.

У Марты  были  большие  карие  глаза,  очень  тонко  очерченный  нос и  брови и бархатистая  слегка  смугловатая  кожа, придающая  всему  её  облику    какой-то южный  и  восточный  характер.

Тёмно-каштановые и почти чёрные  волосы  Марты  были  аккуратно собраны в  пучок, напоминавший  задорный  девичий  хвостик, который  придавал  некой  моложавости  её  образу.  Правильные  и  приятные  черты  её  лица  ещё сохраняли  на  себе  следы    былой красоты. Молодой  монах  подумал про  себя, что  у старца  очень не  плохой  вкус, если  столь симпатичная женщина хозяйничает в  его  доме.

С  виду  Марте  было не  более  сорока  –  сорокапяти  лет,  но  очень тонкая  кожа  на  запястьях и  шее, а  также  наличе  пигментных пятен  около  висков говорило  о  том, что  ей  далеко за  пятьдесят  и  около шестидесяти.  В  доме пахло пряностями и какой-то  едой и молодой  монах понял, что Марта  была  занята  приготовлением  пищи.