Уже и вокруг жениха собираются друзья его, мужчины. Наступает гнетущее, напряженное молчание.

– Как мы все счастливы, – произносит, наконец, старый маркиз, который один среди нас как будто не замечает незнакомца или не удивляется его присутствию. – Как мы все счастливы, – продолжает он, – и только сына моего Джеронимо нет с нами!

– Разве ты звал его и он не пришел? – спросил монах. Впервые раздался его голос. Мы с ужасом обернулись к нему.

– Увы, он ушел туда, откуда нет возврата! – ответил старец. – Вы неправильно поняли меня, почтеннейший. Сын мой Джеронимо умер.

– А может быть, ему страшно показаться в таком обществе? – продолжает монах. – Кто знает, какой у него сейчас вид, у сына твоего Джеронимо! Дай ему услышать голос, который он слышал в последний раз. Попроси твоего сына Лоренцо позвать его!

– Что значат эти слова? – зашептали вокруг.

Лоренцо изменился в лице. Признаюсь вам, у меня волосы встали дыбом. А монах уже подошел к столу и, взяв полный кубок вина, поднес его к губам.

– В память дорогого нашего Джеронимо! – воскликнул он. – Пусть тот, кто любил покойного, выпьет со мной!

– Кто бы вы ни были, мой почтенный гость, – воскликнул тут маркиз, – вы назвали дорогое нам имя. Я рад вас видеть. Ну, друзья мои (тут он обратился к нам и велел раздать всем кубки), да не устыдит нас этот чужестранец! Памяти сына моего Джеронимо!

Думаю, что никогда еще не пили за упокой с более тяжелым сердцем.

– Но отчего один кубок непочат? Почему сын мой Лоренцо не желает присоединиться к этому обряду дружбы?

Дрожащей рукой Лоренцо взял кубок из рук францисканца, дрожа поднес его к губам.

– За моего возлюбленного брата Джеронимо, – еле выговорил он и, весь затрепетав, поставил кубок на стол.

– Это голос моего убийцы! – внезапно закричал страшный призрак, вдруг появившийся среди нас, в окровавленной одежде, обезображенный ужасающими ранами…

– Не спрашивайте меня о том, что было дальше, – добавил сицилианец с искаженным от страха лицом. – Я лишился сознания, едва увидел страшный призрак; и то же было со всеми. Когда мы пришли в себя, Лоренцо бился в предсмертной агонии, монах и призрак исчезли. Лоренцо в страшных корчах перенесли на кровать, около умирающего остался только его духовник и несчастный старец, который через несколько недель последовал за сыном в могилу. В груди патера, принявшего последнюю исповедь Лоренцо, погребены его признания, и ни один человек ничего не узнал о них.

Вскоре после этого случая пришлось очищать на заднем дворе поместья старый колодец, давно засыпанный и заросший кустами. Прочищая колодец, в нем нашли человеческий скелет. Давно уже нет того дома, где произошли эти события, род дель Монте угас, а в монастыре, неподалеку от Салерно вам укажут могилу Антонии.

– Теперь вы понимаете, – продолжал сицилианец, видя, что мы молчим, потрясенные его рассказом, и никто не хочет заговорить, – теперь вы понимаете, откуда мне знаком этот русский офицер, он же францисканский монах и армянин. Судите же сами, имел ли я причины дрожать перед человеком, который дважды так страшно становился мне поперек дороги.

– Ответьте мне на один-единственный вопрос, – сказал принц, вставая, – рассказали ли вы откровенно обо всем, что касалось кавалера Лоренцо?

– Больше мне ничего не известно, – ответил сицилианец.

– Значит, вы действительно считали его честным человеком?

– Да! Клянусь богом, да! – воскликнул сицилианец.

– Считали и тогда, когда он передал вам то самое кольцо?

– Что?.. Но он не давал мне никакого кольца… я не говорил, что он дал мне кольцо!

– Хорошо! – сказал принц и позвонил в колокольчик, собираясь уходить. – Скажите, – принц снова вернулся от двери, – значит, дух маркиза де Лануа, которого этот русский вызвал вслед за вашим «привидением», вы считаете настоящим, неподдельным духом умершего?