– Извини, не хотела тебя обидеть. – Анна сжала мое плечо.

– Нормально все, – отрезал я и отдернул плечо, но после почувствовал себя дураком. Взглянул на этих двоих, их глаза были наполнены сочувствия, понимания, что ли. – Проехали. А что вы тут забыли?

– Учимся здесь, – снова задрала она нос.

– Концерт у нас здесь, поэтому и ушли раньше с уроков, – добавил Шут.

– Ну вы точно шайка лейка…

– Обижать нас не надо! Вот возьми и послушай, как мы играем, а просто так обижать нас не надо! Пойдем! – возмутилась Анна и потащила за собой Шута.

Я снова остался один. Меня это злило. Эта девчонка вообще не боится меня. Непривычно. Меня все бояться! Хотел обматерить эту мелкую, но вспомнил… Как прибегал сюда к маме и слушал музыкантов. Как мама учила детей играть на гитаре. Как и сам выучил пару аккордов, но это было очень давно, после маминой смерти я больше не играл.

– Эй! Петька Бой! Ты идешь?! – у дверей закричала Аня и показала язык.

Меня, что ли, зовут с собой? Ну ладно посмотрим, как эти неудачники опозорятся. Оказывается, начинался концерт, уже собирались зрители. На афише у входа прочитал: что-то типа отчетного выступления учеников, сборная солянка. Я вместе с толпой доплыл до зрительного зала, сел. Как давно я здесь не был… Помню, раньше мама тоже выступала и брала меня на концерты с собой. Она играла, а я сидел и слушал. Стоп, а ведь… Точно! Я всегда сидел именно на этом месте. За много лет тут даже кресла не поменяли. Помню, я здесь еще на сиденье нацарапал «Петь». А «ка», так и не успел, меня наругала тетка, сидевшая рядом. Надо же, и надпись до сих пор здесь, на спинке кресла.

Я ухмыльнулся. Одно из первых моих хулиганств. Провел пальцами по буквам. Незаконченный шедевр. Я достал карманный ножик и накарябал: «ка Бой».

Вот это я умею! Довольный любовался дописанной надписью. На душе стало так тепло и хорошо. Будто на сцену вот-вот выйдет мама… Но вместо нее объявили Шута.

Он вышел и запиликал классическую музыку. Все же он хорошо играет. Зал аплодировал, но я не поддержал их. В переходе Шут играл лучше, а тут мне не хватило чего-то. Возможно не так душевно…

Когда вышла Аня, воцарилась тишина. Эта взбалмошная девчонка явно не вписывалась в рамки этого цивильного мероприятия. Кожаная черная косуха, белая рубашка на выпуск, короткая юбка, яркие колготки, большие черные ботинки. А на голове две пышные дули, они добавляли ей роста – вылитый панк. Мрачный макияж, черные подведенные глаза и ярко-красная помада. Как попугай среди строгих ворон.

Анна протопала к центру сцены. Электрогитара через плечо с широким ремнем и тянущимся за ней шнуром по полу. Дойдя до середины сцены, она встала в стойку, растопырив ноги шире плеч. Подняла руку вверх и со всей силы ударила по струнам. По залу пронесся такой звучный «дрям», что все прикрыли уши.

– Р-р-рок! – вскрикнула Анька, подпрыгнула и начала отыгрывать соло.

Тетка рядом со мной, похожая на типичную училку, сначала хмурилась, а потом начала покачивать головой и отбивать такт ногой. Игра Ани была агрессивной, но живой, настоящее биение бунтарского сердца. На финальном аккорде зал зааплодировал.

Другие выступления досматривать я не стал, скучно. Вышел на улицу, завернул за угол и достал сигарету. Кольца дыма привычно полетели вверх.

Окно над моей головой открылось, оттуда высунулась Аня.

– Эй! Ты чего здесь куришь? – возмутилась она.

– А что, нельзя? – задрал я голову. – Вроде детей здесь нет, никому дурной пример не подаю.

– Детей? Да ты еще и сам ребенок! – рассмеялась она.

– Да чтоб тебя… Мне уже семнадцать! – выругался я и помахал кулаком.