Петух явно что-то чувствовал. От еды отказываться не стал – но на меня то и дело поглядывал подозрительно и нервно.

– Слушай, может, его усыпить как-то? – предложил я. – Ну, чтобы он не почувствовал.

Любомир посмотрел на меня, вздохнул и покачал головой. «Ой идиот!..» – было написано у него на лице.

– Пора, – сказал дух, когда птица перестала клевать.

– Мне его как… в руки брать? – спросил я, разглядывая петуха, который нахохлился и смотрел на меня крайне недружелюбно.

– Можешь в ноги попытаться, – Любомир пожал плечами. – В руки, конечно! И осторожнее. Ему не должно быть больно до самого момента, как придёт время.

Я опустился перед пластиковой клеткой с птицей на колени. Потянулся к дверце.

– Цыпа-цыпа-цыпа-цыпа!.. – сказал я, улыбаясь.

Петух заквохтал и отодвинулся в дальний конец клетки.

– Так, подожди, – сказал Любомир. – Ты сначала нож возьми. А то мне кажется, что потом не сможешь…

– Ладно, – кивнул я, после чего быстро поднялся и направился в сторону лестницы, ведущей на верхние этажи.

– Ты куда? – удивился дух.

– На кухню, за ножом, – раздражённо ответил я.

– Да, блин, не тот нож! Специальный есть. У выхода на капище, в стене, хранилище, – устало и даже как-то обречённо проговорил Любомир.

– Ладно, – я остановился, пожал плечами, и пошёл в противоположный конец коридора, стараясь не глядеть на квохчащего петуха.

«Специальный» нож оказался здоровенным тесаком, украшенным узорами и рунами.

– У тебя на поясе, справа, посмотри, петля есть, – сказал Любомир, когда я достал оружие. – Вставь его туда, лезвием вниз.

Я сделал, как он сказал. Потом вернулся к петуху. Тот опять забился в дальний угол клетки и недовольно заквохтал. И тут я случайно заглянул в его глаза-бусины. В них была такая тоска обречённого, такой ужас, что я невольно отпрянул.

– Ну что там? – недовольно проговорил Любомир.

– Слушай, а… обязательно это вот всё делать, а? – осторожно спросил я. – Может, как-то так, у врачей подлечусь… люди вон живут и…

Дух опустился передо мной на корточки. Наши взгляды встретились. Мне стало неудобно и даже немножко стыдно.

– Весь твой род убили, – сказал он. – Включая малых детей. Чтобы отомстить, тебе нужно очень многое сделать. Да, на этом пути тебе тоже придётся убивать, Велимир. В том состоянии, в котором ты находишься, ты просто не можешь справиться. Понимаешь? Тебя самого рано или поздно выследят и убьют. Даже я, даже твои особенные способности не помогут, если ты не будешь учиться и меняться. Я даже не могу начать обучение родовой магии! Ты просто не выдержишь! То, что тебе надо сделать сейчас – это минимальная необходимость. Дальше нужно будет делать больше. Намного больше! И у тебя нет выбора.

Я задумался. Птицу было по-прежнему жалко, что в словах Любомира была такая искренность, что мне стало не по себе. Может, и правда пора меняться? Сколько можно жить, сетуя на судьбу и неудачи…

– Возьми этого петуха. Или сам отправишься на поля, слабаком, потерявшим род. Как ты в глаза будешь предкам смотреть, а? – продолжал Любомир.

– Ладно, ладно! – сказал я.

После чего стиснул зубы, открыл клетку и аккуратно, но прочно схватил петуха за лапы. Тот пытался сопротивляться, расправлял крылья, квохтал. Но моя решимость только росла. Видимо, петух это почуял – потому что замер и впал в какое-то оцепенение, лишь изредка подёргивая головой.

– Вот так, – одобрительно кивнул Любомир, – правильно. Теперь поднимайся и пошли.

Что происходило на капище, я запомнил плохо. Любомир давал указания, я старался им следовать с максимальной точностью. Когда пришло время, я смог отсечь петуху голову одним ударом. И обрадовался этому – хотя бы обошлось без лишних страданий. Потом мне нужно было наполнить кровью священные сосуды, прочитать, повторяя за духом слова, смысл которых я не понимал.