Князь Михаил Андреевич, давая согласие на брак наследника с греческой царевной, держал в уме свои расклады. Мнение жены великий князь всё чаще брал в расчёт, особенно после событий на реке Угре. Заручиться такой поддержкой казалось нелишним, и время обратиться за ней было уже не за дальними горами и синими морями. Уж слишком ретиво Иван III искоренял уделы, не трогал лишь те, что принадлежали великокняжеской семье. Когда дойдёт черёд княжества Верейского с Белоозером – оставалось лишь гадать.

Не зря горькие думы одолевали не раз битого жизнью князя. Пока судили да рядили с женитьбой, два года минуло. А как сунулись к Ивану Васильевичу за благословением, тот и выдал – да такое, что словно мошну с пояса срезал. За согласие на брак требовал подписать договор. По нему Михаил Андреевич оставался владельцем Белоозера лишь в течение жизни, не имея права завещать его сыну Василию Залихвату. Этим уделом одарил Верейское княжество Василий II за преданность двоюродного брата Михаила в междоусобных войнах. Теперь же сын решил пересмотреть условия дарственной. Дядя счёл разумным уступить племяннику: жертвовал малым, спасая удел. Так ему казалось.

В договор Василия записали уже «Удалой». Коломенский протопоп Осий оказался большим докой в летописях и недолго ломал голову над задачей от Софьи. За два с половиной века до того имя князя галицкого Мстислава Удалого на Руси с языков не сходило. А у чернецов монастырских, так у тех – на перья соринкой липло. И было от чего: трон под ним был не в одном княжестве, успешно ратничал он с половцами, мадьярами, поляками, чудью…

Мстислав воеводил и в обросшей легендами битве на реке Калке. Куда в те времена без Удалого? Хотя в тот раз мог и в своих хоромах княжеских в Галиче отсидеться. Только бы на пользу общему делу сталось. Накануне сражения Мстислав умудрился повздорить с русскими и половецкими князьями. Ни свет ни заря кинулся в бой, нарушив планы союзных дружин, чем и обрёк их на гибель. Сам же удало бежал от монгольских туменов. Что с того? Тогда строго не спросили, теперь-то уж чего было рядить.

Софья одобрила предложенный вариант. Так был Залихват да весь вышел, появился – Удалой. Осии же доверили и работу над ошибками в летописях с упоминанием прозвища молодого Верейского. Сам же он, как и родитель, отнеслись к замене безучастно, как к фляге с водой в дождливый день: Удалой так Удалой, главное – «ух!» на месте. Русской душе, то и дело предстающей нараспашку, чаще важнее форма, а не содержание.

Последним отпрыском ветви от Марии Палеолог и Василия Удалого являлся князь Василий Михайлович Верейский. В закрытом штате Министерства военных сухопутных сил Российской империи он числился помощником министра по особым поручениям.

– Вот тебе и потомок Рюриковичей да Палеологов: всей свиты – один Американец, – усмехнулся князь, взглянув на графа Фёдора Толстого.

Карету изрядно тряхнуло. Отчизна и не думала баюкать путешественников, а радушно тормошила своими ухабами. Толстой даже не проснулся, лишь, коротко всхрапнув и хмуря брови, как обиженный ненароком ребёнок, опять устроил затылок в изголовье сиденья.

Верейский в поездки по Европе не брал слуг. При его роде занятий не следовало допускать кого бы то ни было в личное пространство. Лишние глаза и уши волей-неволей несли угрозу секретности миссии. Что до бытовых вопросов, то в их решении с охотой за хорошие чаевые помогали служки гостиниц или меблированных комнат, где он останавливался. А вот без помощников в делах разведки обойтись сложнее. Для этих целей военное министерство и направляло князю своего рода адъютантов.