– Второй этаж, слева увидите.

– Спасибо, – поблагодарила Лиза.

Лиза вошла в цветочный салон. Она оглянулась в поисках консультанта – на кассе никого не было, редкие покупатели, как и она, бродили по залу. Композиции, икебаны, вазы, панно. Но роз в чистом виде она не заметила. Лиза уже немного спешила. Наконец заметила молодого человека в костюме, окликнула:

– Молодой человек! Можно вас?

Молодой человек с открытым доброжелательным лицом и короткой стрижкой оторвался от ценников на экзотических икебанах и развернулся к Лизе.

– Конечно.

– А есть у вас просто розы? – спросила Лиза.

Молодой человек оглянулся, пользуясь ростом: он был выше Лизы, высмотрел в непарадном углу ведра с розами, кивнул, и Лиза направилась за ним.

– Вам какие? Красные? Белые? Желтые?

Консультант, как гостеприимный хозяин, указал на ассортимент.

– Красные.

– Сколько?

– Пятьдесят пять.

Молодой человек удивился:

– Ого!

– Юбилей, – объяснила Лиза.

– Будет сделано, – сказал молодой человек и стал выуживать из ведра красные розы одну за другой.

– Вот эта не очень, – немного покапризничала Лиза. Маме в юбилей ей хотелось самого лучшего.

– Заменим, – охотно отозвался молодой человек, держа целую охапку.

– Сделайте, пожалуйста, чтобы красиво, – попросила Лиза.

– Запросто, – ответил консультант, достал пару-тройку пушистых зеленых веток, искусно воткнул между розами.

– Упаковочку?

Для консультанта парень вел себя фамильярно, но Лиза поддалась его манере.

– Пожалуй. И еще открыточку подберем? Есть с цифрами?

Парень, держа огромный букет в руках, устремился к вертушке открыток у кассы.

– Сейчас поищем.

Парень окликнул девушку, появившуюся у кассы:

– Девушка, открыточки есть у вас? Нам маме на юбилей. И букетик сделайте нам, вон с той зеленой сеточкой.

Продавец кивнула, принявшись заворачивать розы. Лиза смутилась:

– Извините, я думала вы – консультант. Костюм…

– В костюмах теперь ходят только охрана, президент и продавцы пылесосов, – рассмеялся парень. – И те, кто идет на юбилей бабушки.

Молодой человек окликнул продавщицу.

– Поищите и мне открытку – «Восемьдесять».

Продавец салона повертела стойку с открытками, выудила «Пятьдесят пять».

– «Восемьдесят», к сожалению, нет.

– Вот и бабушка думает, что столько не живут. Она последние лет десять уверена, что это последний день рождения и последнее семейное фото. Ей хочется, чтоб все было чинно и благородно.

– Еще раз простите, неловко вышло, – извинилась Лиза.

Ей упаковали букет, она достала бумажник. Молодой человек положил на прилавок свой букет, из белых лилий.

– Да что вы. Всегда рад помочь. Поздравьте от меня вашу маму.

Лиза отозвалась:

– А вы от меня – свою бабушку.

Лиза, улыбнувшись, вышла из салона.

Машина Доценко направлялась по ночному городу. Рената откинулась, поглаживая Доценко по затылку, в этом женском движении была претензия на собственность, но ему было приятно. Белокурых кудрей, как у Солнцева, у Доценко давно не было, лет с тридцати начал лысеть, брил голову, не унижал себя камуфляжем лысины забором с висков. Рената пока не преодолела барьер с «вы» на «ты», еще не переспали, что бы там ни шептали «бабарихи».

– Вы такой добрый. Я про Петровича.

– Доброе слово и кошке приятно, – добродушно произнес Доценко.

– Хотите сказать: лаской от людей добиваешься куда больше, чем грубостью? – Рената во всем искала резон.

Доценко покоробила ее прямота.

– Циничные вы, молодежь.

Рената пожала плечами:

– Да нет – просто вслух говорим.

На миг Доценко подумал, что она не такая уж дура. Но Рената испугалась того же – умных мужчины часто путают со стервами. Сердцем стервы она чувствовала, что дурочкой можно поиметь с мужика куда больше и с меньшими трудозатратами. Дурочку хочется опекать. Решила загладить.