– Я думала, рекламой у вас занимаются специальные люди.

– Знаете, Рената, главное правило бизнеса? Хочешь сделал хорошо – сделай сам. Идите сюда.

Гия поднялся, покатился на своих коротеньких ножках к противоположной стене. Нажал на кнопку пульта, и стена отъехала. За ней показалась… гардеробная. Шубная.

Рената подошла и ахнула – норка, лиса, соболь…

– Я попросил доставить ко мне лучшие образцы нашей продукции, – похвалился Гия.

Сон.

– Вы хотите, чтобы я стала лицом вашей марки? – обернулась к нему Рената.

– В какой-то степени, – поддакнул грузин. – Выберите то, что вам самой больше нравится. Не стесняйтесь!

Рената потянулась, провела рукой по пушистой нежной голубой норке. Грузин услужливо помог ей снять пальто и надеть шубу.

– Вы просто рождены носить меха.

Рената и сама это знала.

– Вам нравится эта? Вот в ней и уйдете.

Ренате нравилась ее шуба. Но здравый смысл подсказывал, что дело нечисто.

– А мы будем подписывать какой-то контракт?

– Рената, все свои люди. Зачем нам бумаги? – удивился толстяк.

– Давайте ближе к делу. Речь о сексе? Имейте в виду, я таких услуг не оказываю ни за какие подарки. Я не проститутка, – отрезала Рената. Хотя было дело, было. Но это еще до того, как она втерлась в подруги Лизе Доценко, и ее папа дал ей главную роль.

– Боже упаси, – испугался Гия, и так натурально, что Рената даже смутилась. – Посмотрите на меня, деточка, какой секс.

Он сказал не «сэкс», а именно «секс», и действительно, трудно себе было представить его в постели.

– Так что вы хотите?

Гия взял ее за плечи, развернул к зеркалу, чтобы она смогла оценить себя и сказал на ухо что-то, от чего у Ренаты вытянулось лицо.

– Да вы чокнутый, – сказала она.

– Абсолютно! Безумно! – радостно подтвердил грузин.

– А если я расскажу Сергею Владимировичу? Если у нас с ним серьезные отношения?

Грузин рассмеялся так, что даже пошлепал себя по ляжкам. Наконец насмеявшись и вытерев слезы, извинился.

– Извини, деточка. Да я сам ему расскажу. Если хочешь, конечно – вставит в какое-нибудь кино.

У Ренаты даже ноздри затрепетали от гнева. Но шуба была роскошна. Да какого черта, в самом деле.

Пока хозяин дома разбирался с баром, Таня и Саша не знали, как держаться и что им делать, чтобы не показаться ни наглыми, ни забитыми. Машка вела себя свободней, крутила головой, с интересом глядя на всякие интересности. Ее заворожили рыбки в аквариуме с причудливой подсветкой.

– Нравятся? – спросил Доценко, заметив восторг девочки.

– Очень! А кто их кормит?

– Специальная штука, встроенная, я тебе потом покажу.

– Ничего себе! А это что?

На стене висели тарелки со всех проектов, которые снял Доценко.

– Доска почета. Тут все мои фильмы. Есть такая традиция – в первый день съемок бить тарелку. А мои ребята клеят и мне дарят. Память. Вот они все и висят тут.

Маша оглянулась, тем же тоном, что и про рыбок с тарелками, естественно и просто, как могут спросить только дети, поинтересовалась:

– А ты тут один живешь? – спросила она Доценко.

– Маша! – одернула Таня дочку, хотя это был хороший вопрос.

Таня с нетерпением ждала на него ответа. Она всю дорогу держала в голове биографию режиссера, и, по правде сказать, приглашение в гости их с Сашкой смутило. Да что там, напугало. Интересно, как их встретит жена Доценко? Танька даже мысленно не представляла себе, что ее муж притащил бы домой без предупреждения сына от другой бабы. Да еще с довесками. На ее месте Таня за себя бы не отвечала. Может, супруга уехала на моря? В магазин пошла и сейчас появится на пороге? Все-таки хорошо, что они Машку с собой взяли. Детям позволено то, что не позволено взрослым.