Дамбадоржо что-то прошептал рыбе, затем отпустил в реку и сам нырнул вслед за ней, пропав из виду уже на двадцатисантиметровой глубине.

Бармалей подошел к речке, держа в руке золотую сливу, и заглянул в то место, откуда Дамбадоржо достал кусок золота. Все вокруг там сияло самородками. Бармалей начал вытаскивать золотые слитки, приговаривая:

– Золото… золото… Ура! Я богат! Все! Я богат!

Неожиданно сзади подбежал козленок, о котором Бармалей и думать забыл, и ударил его рогами под зад. Бармалей упал пузом в реку. Когда он поднял из воды голову, то перед ним оказалась огромная пасть крокодила «Lacoste».

– Крокоди-и-и-л! – заорал Бармалей и в ужасе выскочил из воды. Все золото в этот момент выпало из его рук, – самородки были овальной формы и скользкие, – а крокодил уплыл восвояси.

– Запомни! Любому из нас может и повезти, и не повезти одновременно. Ты никогда не знаешь, что будет дальше, – сказал козленок и скрылся.

Бармалей в беспомощной ярости, как ребенок, у которого отобрали самую желанную игрушку, схватил автомат Калашникова и начал палить в реку, в небо, в камни…

По всей округе прокатился отчаянный крик: «Он сожрал мое золото!!!»

– Золото, говоришь, сожрал? – Бармалей лежал на берегу с распухшей губой и синяком под глазом, над ним нависли лысая голова Гоши и пышная шевелюра Лео. Приподняв голову, Бармалей получил очередной удар кулаком в ухо.

– Если ты еще раз заикнешься про крокодила или, не дай Бог, устроишь беспорядочную пальбу, будет намного хуже. Понял меня? – пригрозил Гоша.

– На, – протянул Бармалею косяк с марихуаной Лео, – расслабься. Все кончено.

Бармалей жадно закурил.

– Я расстроился просто… Любому из нас может и повезти, и не повезти одновременно. Это правда, Лео. Куда, например, сиганул крокодил с твоего свитера? – слегка пришедший в себя Бармалей высказался, наконец, спокойно.

Лео посмотрел на свой свитер – крокодил действительно пропал. Он поднял голову. На его веках сидели два комара. Лео ударил себя ладонями по глазам.

Кладоискатели вновь выехали на трассу. Стояла ночь, фары продолжали мигать. Бармалей отсутствующим взглядом смотрел в ночную тьму. Гоша спал на заднем сиденье. Лео тер глаза.

– Надо тормознуть, заземлится. Не могу больше.

– Хочешь, я поведу? – спросил Бармалей.

– Ни в коем случае, – сказал Лео и остановил машину.

Бармалей посмотрел в окно. Вдруг перед ним появилась Старая Сэсэгма. И она начала множиться, будто отражаясь от самой себя, и ее копии окружили машину.

Бармалей стал будить Гошу.

– Проснись! Ты тоже это видишь?

Гоша с трудом проснулся и не поверил своим глазам. Шестнадцать штук Старой Сэсэгмы в этот момент начали синхронно танцевать вокруг джипа. Лео крикнул:

– Бесовщина какая-то! – и у него тут же закружилась голова, как будто тоже решила потанцевать под музыку, которую слышали сразу все шестнадцать старых буряток.

– Когда это закончится? – снова крикнул Лео. – Я сплю и это сон, – стал он уговаривать себя. Голова у Лео тут же перестала кружиться, а шестнадцать штук Старой Сэсэгмы в тот же миг соединились в одну, которая вошла в дом напротив.

Гоша и Бармалей, словно зачарованные, наблюдали за происходящим, и как только Сэсэгма ушла, выскочили из джипа и побежали за ней к дому.

– Говорю тебе, она не просто так появилась, – рычал в исступлении Гоша.

– А вдруг Лео прав, и мы тоже просто спим? – засомневался Бармалей.

– Значит, у нас все будет, и нам ничего за это не будет! – громогласно захохотал Гоша, врываясь первым в дом.

– Эй, ты, потише давай, – толкнул его в бок Бармалей.

Старая Сэсэгма стояла к ним спиной. Гоша и Бармалей долго не раздумывали. Как только она развернулась и расплылась перед ними в улыбке, тут же получила локтем в нос, после чего упала без чувств.