Въ которой не найдете соусъ правды.
Но кто-то знаетъ все за васъ.
А человѣкъ, увы, все то не спасъ.
Хотя, иголокъ кустъ сорвавъ бы…
Что помнить? Пониманіе? Вражду?
«Въ нирванѣ четырехъ безъ видимыхъ опоръ…»
Въ нирванѣ четырехъ безъ видимыхъ опоръ
И горъ я ядомъ крови здѣсь пишу
О томъ, что никогда не будетъ;
О воздухѣ, что Бога позабудетъ,
Кто понялъ почеркъ съ именемъ «кайшу»,
Огнемъ нарисовавъ великое «Я – воръ»!
Я! Одиночество… Вы отрекитесь отъ меня!
Въ оригиналѣ не прочтете словъ надрывъ,
Утопленный въ возросшемъ «еgо».
Глотнете засуху изъ запасного снѣга,
Крича безмолвно въ угольный обрывъ,
Земли страданія лозой живой плѣня.
Вотъ и финалъ. Опять на томъ же мѣстѣ.
Исторіи спираль омегой притворилась,
Кроша черезъ плечо забытую дорогу.
По-бычьи не судьба дать страсти рогу,
Спросивъ объ истинѣ, которая приснилась
И вылетѣла слогомъ изъ сентиментальной пѣсни.
Въ фальшивой дали желтыхъ острововъ
Черезъ миндальный запахъ своего квадранта
Пересекаются гроза и одиночество въ себѣ.
На монолитѣ изъ одной родились двѣ
Фантазіи изъ рукъ всесильнаго атланта —
Держателя поверженнаго изъ міровъ.
Здѣсь не хотѣлъ никто держать свой уголь
И вѣкъ его отдать на блюдо изъ воды.
Одинъ раскатъ изъ дерева щита
Перекричитъ папирусы, счета,
Живую вѣсть подъ радугой оставшейся ѣды
И опечаленный межъ вѣтокъ яблонь рубль.
Откинуты цвѣта! Но сѣрость – не порокъ.
На то не обращайте взоры зря;
Во дняхъ спасайте не забытое теперь.
Я все прочту, снимая дверь,
Не вѣдая безстрашнаго репья.
Лишь дайте оглашенный срокъ.
Не понимайте сразу. Вѣры не осталось
Въ правдивость Бытія слогами незнакомыхъ
И утонченныхъ въ перьяхъ оправдаться.
Со строками внѣ времени пришлось разстаться
Недалеко отъ хрупкихъ душъ и конныхъ
Гибридовъ съ человѣкомъ вкупѣ малость.
«Смотря сегодня въ три извѣстныхъ…»
Смотря сегодня въ три извѣстныхъ,
Повсюду осязаемыхъ прилива,
Пять рядомъ начинаютъ веселиться.
Но къ пустотѣ въ прозрачный домъ вселиться
Какъ и тогда идти. Неторопливо.
Мы знаемъ нить всегда и повсемѣстно.
Кто пострадалъ? Бѣгущій иль живой?
У бѣлыхъ вечеровъ ты не стони объ этомъ.
Люби отдать. А четверть станетъ третью.
Поймай невозвратимое непонятою сѣтью
И стань своихъ стиховъ адептомъ Подъ свистъ ночи береговой.
За жилами мала кипящая отрада.
И кто пойметъ ее? Надуйте ими шаръ.
Все сломано надъ жившими подъ «до» —
Не нотъ я собираю здѣсь ведро;
Не волоку остывшій въ иглахъ паръ,
А говорю о томъ, о чемъ мочить не надо.
Сказать бы вволю мѣсяцемъ зачатья
О только что затихшихъ поѣздахъ, вагонахъ,
Безуміе отправившихъ на горизонтъ!
Но… Тяжекъ шифера не обновленный зонтъ;
Сталь одинока въ выкопанныхъ мной погонахъ,
Убитыхъ въ не надѣтомъ легкомъ платьѣ.
У полнаго огня, не дотянувшись до дубовъ ущелья,
Не прекращается собакъ сварливое стекло.
Въ двухъ буквахъ заплутавъ, идетъ ко мнѣ
Вчерашнихъ разговоровъ обожая на ремнѣ
Какой-то рокъ. Его подъ горечью свело
Не обязать запоминать не вытянутое изъ болотъ прощенье.
Не прогоню. Но и не стану звать домой.
Онъ болѣе правдивымъ не родится. Знаю.
Перечитаю то, что подлатали, вродѣ,
Не истребленные въ сосѣднемъ огородѣ
Пока я птицъ многоголосый хоръ лобзаю.
Живетъ вѣдь въ комъ-то недоступный мой!.
«Во здравіи улыбку вноситъ иска…»
Во здравіи улыбку вноситъ иска
Фонъ заводной среди конвертовъ.
Еще не развернулъ, покуда боль – во мнѣ.
На уходящемъ къ сѣверу пробитомъ кораблѣ
Руками выпившихъ въ тѣни руинъ агентовъ
Ищу начало жизненнаго писка.
Не все беру съ собою въ дали,
Но обрекаю на прочтеніе въ снѣгахъ,
Хотя іюнь подходитъ къ серединѣ.
То для меня, увы, аналопічно минѣ;
Надежнѣй измѣрять туманность въ сапогахъ
И знать просвѣты. Переводы передали