Однажды и я попал под раздачу. Выглянув как-то, что за шум, сделал замечание боксеру за то, что тот матерился и стучал ногами в свою дверь. Видно, надоел и его выставили за дверь, чтоб проветрился.

Боксер, услышав мои претензии, обрадовался и переключился на меня, предложив выйти на улицу.

Делать нечего, я вышел, мы завернули за угол дома.

Пьяный сосед, встал в стойку боксера, и продолжая извергать ругательства, попытался ударить меня в лицо. Во время замаха я слегка отклонился в сторону, и он рухнул по ходу движения наземь. Я повернулся и пошел домой.

Тогда по наивности своей подумал, что на этом инцидент исчерпан, но не тут-то было. Как-то летним вечером, когда в комнате от духоты было трудно дышать, мы вышли во двор. Там уже собрались почти все соседи. Телевизоров тогда почти ни у кого было, и люди коротали время на лавочках, делились новостями.

Был ту и недавний мой визави. Воспользовавшись моментом, подошел и стал говорить гадости, приглашая продолжить неоконченный «поединок».

Я не отвечал, тогда он ударил меня в плечо. Я не выдержал, вскочил и оттолкнул его. Он снова встал в стойку и начал прыгать вокруг, пытаясь ударить в лицо. Я замахнулся широко, решив дать наглецу со всей силой. Забыл, однако, что он на сей раз трезвый. Он уклонился от удара, а я, не удержавшись на ногах, упал, словно подкошенный.

И тут же ощутил град ударов ногами в живот, спину, лишь успевая инстинктивно закрывать голову.

Лена была рядом, она закричала, соседи тоже поднялись, подскочил его брат и силком оттащил в сторону.

Я с трудом поднялся, отряхиваясь от пыли, мне было стыдно перед соседями, что оказался слабаком, не смог постоять за себя. Однако меня никто не осуждал, но никто и не решился сказать слова поддержки в мой адрес или осудить нападавшего. Все и так знали, кто чего стоит.

Я был подавлен, хотя в горячке порывался отомстить негодяю, но Лена удерживала меня.

Позже, перегорев, я перестал думать о мести да и не из тех я, кто в тайне вынашивает коварные планы…

Причиной всех бед и такого поведения многих были сложившиеся обстоятельства, в которых мы оказались, убогость и нищета. Люди не знали другой жизни, постепенно опускались «ниже плинтуса». Жили без цели, «без царя в голове» и «лишь бы день до вечера…»

В другом подъезде нашего дома тоже бывало не скучно. На втором этаже жила престарелая женщина с дочерью лет тридцати пяти. Дочь звали Татьяной, она была вполне нормальной бабой, когда находилась в трезвом состоянии. Но иногда от тоски она срывалась в запой.

Еще она обладала редким «даром» – замысловато материться. Первой попадала под раздачу ее мать, каждый раз стойко перенося эту стихию, не смотря на давление и слабое здоровье.

Потренировавшись на матери, Татьяна выходила во двор, и тогда всем в округе места было мало, как в той песне «И неба было мало и земли…».

Она доходила до полного экстаза, «блистая» мастерством сквернословия, понося мифических «козлов» и прочих особей мужского пола, игнорирующих ее прелести. И опять переходила на свою мать, крича: «Мама – вые… у! Ты… (такая-сякая) сгубила мою молодость! Мама – вы…бу! »

Но народ слушал эту ругань спокойно, даже с философским отстранением, довольствуясь бесплатным спектаклем, и посмеивался: «Опять Танюха пошла в разнос».

Ларчик просто открывался: Таня ни разу не была замужем. Еще не старая, она озлобилась, «раздобрела» внешне, да и лицом богато не вышла. Серая мышь, изо дня в день – работа, дом, по выходным прикладывалась к заветному стаканчику «горькой» или бутыли разливного пива, вот и все у девушки интересы.

Соседи жалели Татьяну, но свои мозги не позаимствуешь напрокат…